– Дом строить, – скептически осадил ее Алешка. – Ночь на дворе.

И верно. Хоть еще и не ночь, но уже вечер. Довольно холодный.

Папа опять стал распоряжаться. Он велел нам с Алешкой не терять времени и ломать побольше лапника – на пол и крышу, как он сказал, а сам пошел искать место для дома.

На самом деле, как я сразу догадался, он хотел обыскать весь остров, чтобы убедиться, что на нем никого, кроме нас, нет.

Вернулся он довольно скоро – островок ведь крохотный – и сказал, что нашел очень уютное место неподалеку.

Мы взяли по охапке колючих еловых веток и пошли на новоселье.

Местечко и правда было очень уютное, сумел папа выбрать. Оно находилось в защищенной от ветра низинке, где лежали рядышком три больших прямоугольных камня – получилось между ними что-то вроде комнаты. Только без потолка. И без одной стены.

Для начала папа велел нам с Алешкой запихать в щели между этими камнями еловые лапы и мох, чтобы не дуло сквозняком и внутри держалось тепло. А маму послал за водой и велел ей готовить чай. А сам стал рубить сухие жерди и укладывать их сверху на камни, чтобы сделать крышу.

Мне пришлось несколько раз сбегать на прежнее место за лапником и оставшимися вещами. И я с тревогой заметил, что ветер усиливается и волны начинают взлетать на берег с шумом, плеском и мутной пеной. Быстро набежали откуда-то черные холодные облака. Утки все исчезли – попрятались. Только чайки еще метались над морем с противными злорадными криками.

– Кажется, шторм начинается, – сказал я папе. – Делай крышу покрепче, а то ветром сорвет.

– А как же! – улыбнулся папа. – Тоже у Акимыча научился.

На жердях, которые он укладывал на камни, папа оставил длинные обрубки сучьев и сейчас размещал на них лапник так, чтобы эти сучья удерживали его от порывов ветра. И чтобы дождь не пролился в нашу квартиру. Чтобы протечки не было, сказал Алешка, который настилал лапник внутри и время от времени шипел, потому что исколол об иголки все руки.

Поверх лапника папа снова положил рядами жерди потяжелее и придавил их на концах камнями.

Я тем временем развел маме костер и стал помогать папе ставить жерди с той стороны, где у нашего дома не было стенки. Мы укрепили жерди и плотно переплели их ветками, оставив узкую щель для входа.

А ветер все крепчал и стал моросить мелким дождиком. Быстро темнело и заметно холодало. Больше всего мерзли руки. И носы.

Но дом был уже готов. Надежный и уютный.

Тут пришла мама звать нас на чай. И даже ахнула от удивления:

– Ай да домик получился! Какой славный. Молодцы, ребята! С вами не пропадешь. – Но добавила с сожалением: – Вот только двери нет, задувать будет.

– Не будет, – успокоил ее папа, – после чая дверь сделаем.

– Да, – жалобно согласился Алешка. – Прямо сейчас. Конечно. Обязательно. – И показал маме красные, исколотые, все в смоле ладошки.

Мама пожалела его, обняла и повела к костру, который метался под ветром. А я опять пошел на берег за обрезком веревки для двери.

На берегу все гудело. Свистел злой ветер, бухали в камни волны, низко неслись над морем облака – будто в страхе убегали от кого-то. И чайки уже все разлетелись по укромным местам.

Я с трудом отвязал веревку замерзшими пальцами. Волны уже доставали до коряги, вертели ее и вымывали из-под нее песок.

Хорошо, что мы на берегу, а не в море, подумал я, возвращаясь к костру. Здесь, в лесу, было спокойнее, ветер заметно тише. Только шумит в верхушках деревьев, гнет и раскачивает их, доносит глухой рокот штормового моря да раздувает костер.

– Как там наш Акимыч? – озабоченно сказала мама, передавая мне кружку чая и кусок хлеба. – Добрался он до Лесозавода? Успел до шторма?

– Этот дед бедовый, – успокоил ее папа. – Он нигде не пропадет.

– Если радикулит его не схватит, – серьезно уточнил Алешка. – Где-нибудь на мачте.

После чая папа взялся ладить дверь. Распустил веревку, связал из палок прямоугольник и переплел его ветками.

– Все, – сказал он, кончив работу, – пошли спать, день был трудным.

Мы заложили костер камнями, чтобы его не разнесло ветром и чтобы утром не тратить спички, и пошли домой.

– Жалко света нет, – сказала мама, входя внутрь. – Свечи все в лодке остались.

– Не все, – буркнул Алешка, ощупью копаясь в своем рюкзачке. – Спичку зажигайте. – И протянул маме огарок свечи, который, оказывается, заботливо прибрал. Скорее всего, для освещения подземелья в поисках золота.

– Может, у тебя там еще что-нибудь полезное найдется? – улыбнулась мама, зажигая свечку.

– Губной помады нет, – лаконично огорчил он маму и, хозяйственно завязав рюкзак, уложил его под голову.

Папа приставил к щели дверь, засунув ее под сучки, и она плотно отгородила наш приют от холода и ветра.

Мы сняли куртки, уложили их вместо подушек и укрылись брезентом, который обычно стелили у костра.

– Устроились? – спросила мама. – Утеплились? – и дунула на свечку.

А папа признался довольным сонным голосом:

– Первая спокойная ночь. Комары в такой шторм не летают, а бандиты не плавают. Спокойной ночи, жена и дети.

И мне его опять немного жалко стало. Как Алешку за исколотые руки и маму за съеденную помаду. Я очень посочувствовал папе за его ответственность. Ведь он почти ни одной ночи толком не спал, нас охранял. Наш покой. А мама еще иногда на него ворчала, что он дремлет после обеда…

Я согрелся, приятно пахло свежей хвоей, рядом сопели мои родные и близкие. А враги были далеко. Надежно отрезанные от нас штормовым ветром.

Шум его за стенами дома не тревожил, а успокаивал. Моросящий дождик не проникал сквозь плотную крышу. Не пропадем, подумал я. Дом есть, пищу добудем: наловим рыбы, настреляем уток, наберем грибов и ягод…

А дальше? Как нам выбираться отсюда? Ведь никто, кроме бандитов, не знает, что мы здесь, никто нам не поможет. Скоро осень, холодная и суровая, а за ней зима. Это сейчас наш дом уютный и теплый. А когда ударят морозы? Повалит снег? Заметут метели?

А может, нас будут искать не только бандиты? Участковый, например? Или шустряк Акимыч? Или капитан МРБ со своими главными гудками?

Не пропадем, однако.

А как же?..

Мы хорошо выспались после всех тревог. И когда проснулись, не сразу встали, повалялись и поболтали. Потому что ветер еще не совсем стих, и вылезать на холод не хотелось. Да и папа сказал, что на охоту он сейчас не пойдет, потому что вся дичь попряталась от ветра.

– А есть что будем? – рассердился Алешка.