– Стоять! – завизжало оно на весь остров, держа револьвер двумя руками и наводя ствол то на одного бандита, то на другого. – Руки за голову! – прямо как в боевике.

Все вскочили.

Но тут Алешка запнулся, наступив на подол тельняшки, и великоватая шляпа упала ему на нос, сведя видимость до нуля.

Однако он не растерялся… и открыл пальбу во все стороны.

Филин пригнулся, Голландец выронил ружье. Еще бы! Кто тут не растеряется, когда малый пацан жарит вслепую из револьвера – а ну как случайно пулю в лоб влепит.

Но все хорошее кончается, к сожалению, быстро – как патроны в барабане.

Голландец пришел в себя и потянулся за ружьем. А Филин бросился на папу, замахнувшись железякой. Папа отбил ее стволом ружья, которое уже было у него в руках, а прикладом врезал Филину в челюсть. Бандит рухнул.

И второй – тоже, так и не успев подхватить берданку. А мама с удивлением и грустью смотрела на отломившуюся ручку сковороды в своей руке.

– Ничего, – успокоил ее папа, – починим.

– Да, – сказал Алешка из-под шляпы. – Обязательно. Конечно. Прямо сейчас. Или завтра. Они всю рыбу сожрали?

– А ты молодец, Алеха, – похвалил его папа, вызволяя из-под шляпы. – Крутой парень. И появляешься всегда вовремя. Когда тебя не ждут.

– Да еще и босиком! – взвизгнула мама. – Сейчас же обуйся!

– Я и без штанов, – буркнул Алешка и пошел обуваться.

– А ты… Тебя… – Папа долго ничего не мог сказать маме, только смотрел на нее – так он был восхищен ее мужеством. Наконец нашелся: – Я тебя, моя родная, в жемчуга одену!

– Лучше в соболя, – засмеялась мама сквозь слезы.

В это время застонал Филин.

– Так, – сказал папа, – еще немного грязной работы.

Он выдернул у бандитов ремни из брюк и крепко связал им руки. А потом растащил подальше друг от друга. Взял ружье и подошел к лежащему на земле Филину. Тот уже пришел в себя.

– Где наша лодка? – спросил его папа.

– В шестом вагоне, – проворчал не совсем еще врубившийся Филин.

Папа безжалостно пнул его ногой в бок.

– Она там, – торопливо забормотал бандит, – она вся в целости, за Горячей скалой, знаешь ее?

Папа не ответил и пошел к Голландцу. И задал ему тот же вопрос.

Голландец молча смотрел в черное небо, будто ничего не слышал.

Папа передернул затвор ружья и ткнул его стволом в лоб.

Голландец нервно замигал глазами, но опять не ответил.

– Ты, сволочь, – спокойно сказал папа, – хотел посадить моих детей на сковородку. Я с тобой этого делать не буду – сковородку поганить не хочу. Но могу обидеться и последнего патрона не пожалею.

– За Горячей скалой, – сквозь зубы и бороду процедил Голландец.

Папа вернулся к костру. Там уже сидели в обнимку мама с Алешкой. Алешка рассказывал ей про револьвер. Оказывается, ему подарил его матрос с лесовоза «Эдит Пиаф». Он сказал, что сейчас в море полно пиратов, и такому маленькому мальчику нужно надежное средство защиты. Правда, револьвер хоть и был как настоящий, но заряжен холостыми патронами. Да ведь бандиты этого не знали. И хорошо, что Алешка так старательно прятал его от родителей – наверняка бы отобрали у ребенка опасную игрушку. И хорошо, что он передумал отдать его мне, когда я садился на плот. Неизвестно, чем бы тогда закончилась схватка с бандитами.

Папа дослушал его рассказ, отдал маме ружье и сказал: «Приглядывай за ними», а сам взял ихнюю берданку и пошел на берег.

Вернулся он скоро и сказал:

– Собирайтесь. Выходим в море. На трофейном судне.

– А с ними что? – спросила мама про бандитов.

– Утопим, – сказал Алешка спокойно. – Без них будет лучше.

– Оставим здесь, в хижине, – решил папа. – Потом их участковый заберет.

– Еще чего! – возмутился Алешка. – В хижине! Я для них, что ли, все руки исколол?..

Сборы были недолги. Собирать-то особенно нечего. Поломанная сковородка, кастрюля да топор.

Папа отстегнул ремень с берданки и содрал веревки с двери. Перегнал бандитов в хижину, из которой Алешка мстительно выкинул весь лапник, и связал им ноги.

– Эй, мужик, – сказал папе Голландец из темноты хижины, – а ты жестокий…

– Я обидчивый, – передразнил его папа.

– Оставляешь нас здесь на погибель…

– Ах, как жаль, – сказал папа.

– Право, я буду сожалеть об этом всю жизнь, – добавила мама.

– А я – нет, – непримиримо отрезал Алешка.

И папа брезгливо швырнул в хижину грязное черное одеяло. Потом закатал в брезент нехитрое семейное имущество, загасил костер и повел маму и Алешку на берег, где стояла бандитская моторка. Которую Филин угнал в Поселке. И замазал название смолой.

Быстро погрузились. Папа оттолкнулся от берега, рванул заводной шнур, мотор взревел, и лодка, послушно сделав разворот, легла курсом на Горячую скалу.

Море было спокойное, ночь – светлая: луна взошла. И настроение было бы прекрасное, если бы не тревога за Диму.

Приблизившись к берегу, папа повел лодку вдоль него, сильно сбавив обороты. Он не боялся проскочить мимо Горячей скалы – она очень приметная, далеко выступает в море огромным пузырем, – он опасался налететь на прибрежные камни. Тогда недавняя победа быстро превратилась бы в жестокое поражение.

Горячая скала была недалеко. А за ней, в маленькой спокойной бухточке, стояла на якоре наша лодка. Папа заглушил двигатель, и моторка мягко ткнулась в борт нашего родного корабля.

Все наши вещи были целы, только часть продуктов пропала – бандиты сожрали.

Родные и близкие перебрались в лодку и отдохнули до рассвета. А с первым лучом солнца вытащили бывшую «Чайку» на берег, позавтракали консервами из неприкосновенного запаса и подняли паруса.

Пошли искать и выручать Диму. Он в этом очень нуждался…

Я уснул со страхом, а проснулся от холода. Развел костер одной спичкой – папина школа. Позавтракал остатками своих запасов. Побродил вокруг, поискал папины ориентиры. Компас вел себя как сумасшедший.

И я понял, что окончательно заблудился.

(Потом, когда мы встретились, папа объяснил, что скорее всего на стрелку компаса могла повлиять залежь какого-нибудь железняка. Если бы я не вздумал сократить путь, все было бы иначе. Хотя, кто знает, что лучше…)

Утром исчезли все ночные страхи, нога почти не болела и я вспомнил очередной папин совет: выбираться к морю. По более надежным признакам, чем капризный компас (мох на стволах деревьев, годовые кольца на пнях, форма кроны и т. д.), определил направление на северо-запад, подхватил рюкзачок и пошел к морю.