участвовали и в этих переговорах. Препятствия для выполнения инструкции чинились послам с самой первой встречи, Ульфельдт с большим трудом вручил русским дипломатам список своего посольства. Условия договора встретили резкое сопротивление. А. Я. Щелкалов, уже имевший опыт общения с датчанами — он участвовал в приеме посольства 1562 г., — напомнил о наследственности царских прав на Ливонию — со ссылкой на летописи и “космографию” — и о “пожаловании” царем короля в 1562 г. и передаче ему некоторых земель из царевой “вотчины”. Вспомнили и о причинах Ливонской войны — так, как ее понимали русские, — неуплате дани ливонцами. Русские в ответ на требование вернуть викские города перешли в наступление: они обвинили короля Фредерика II в неисполнении договора 1562 г. и передаче этих городов Швеции. Заключив мир с Юханом Шведским, датский король не уступил спорные земли герцогу Магнусу. Такую же непримиримую позицию заняли русские и в вопросе о Курляндии, которая, равно как и вся Ливония, принадлежит де царю. Единственное исключение было сделано для о. Эзеля, поскольку он находится у датчан, то может быть передан Магнусу. Даже в мелких вопросах русские были неуступчивы: так, они заявляли, будто о пленных, на возвращении которых настаивали послы, им якобы ничего не известно. Единственное, на что согласились русские, — это урегулировать пограничные конфликты на норвежской границе. Впрочем, этот вопрос надолго остался нуждающимся в урегулировании. На протяжении 1578—1642 гг. на Колу чрезвычайно часто направляли межевых судей, которые должны были решать спорные вопросы, сообразуясь с договором 1578 г.[155].

Послы, как и значилось в их инструкции, потребовали выкуп за викские города — 100 тыс. талеров. Разумеется, это требование было отвергнуто. Русская сторона ссылалась на те потоки крови, которые якобы были пролиты ради освобождения спорных городов (на самом деле они сдались без боя), поэтому платить эа них невозможно. Послы, вовсе не торгуясь, уступили царским дипломатам. Но из-за отказа в курляндском вопросе объявили, что о вечном мире не может быть и речи. Не получив Курляндии, они могут заключить лишь перемирие. При этом униженно умоляли бояр походатайствовать перед царем о возвращении Курляндии. По-видимому, они опасались, что их упорство в этом отношении может вообще сорвать переговоры. Нерешительность датчан спровоцировала новое требование русских — заключение оборонительного и наступательного союза против Швеции и Речи Посполитой. К такому повороту событий послы не были готовы (их инструкция предусматривала лишь предложение посреднической миссии между Россией и Швецией), и 24 августа покорно согласились на перемирие на предложенных русской стороной условиях. В этих условиях Я. Ульфельдту и его товарищам не удалось добиться от царя Ивана и его дипломатов никаких уступок. Вряд ли успеху переговоров могла содействовать и изощренная вежливость королевского дипломата. Датчане вынуждены были заключить вместо “вечного” мира только 15-летнее перемирие (с 1 сентября 1576 г. по 1 сентября 1593 г.) с уступкой России всех ливонских крепостей и замков, правда, к тому времени уже потерянных Данией, и передачей острова Эзель герцогу Магнусу, брату и врагу короля Фредерика II. Взамен царь Иван Васильевич обязался не занимать Эзель с прилегающими островами[156].

В своем отчете послы объясняли подобную уступчивость боязнью “привести домой вместо мира одну войну”, страхом захвата русскими Эзеля “прежде даже, чем посольство успело бы оттуда выбраться”.

Результаты посольства Ульфельдта, вернувшегося в Данию в начале 1579 г., вызвали крайнее неудовольствие короля Фредерика II. Он отказался ратифицировать договор, подписанный в Александровской слободе, когда весной 1579 г. в Данию добралось очередное русское посольство А. Г. Давыдова и дьяка Т. Петрова, о чем король и известил царя 4 августа 1579 г.

Отказ Фредерика II утвердить перемирие, заключенное Ульфельдтом, фактически констатировал состояние войны между Данией и Россией. Однако дальнейший ход Ливонской войны снял “эстонский вопрос” с повестки дня в русско-датских отношениях. В 1579 г. наступил резкий перелом в войне. Россия, терпя от шведских и польских войск одно поражение за другим, вынуждена была отказаться от завоеванных земель в Ливонии. По перемирию с Польшей в Яме Запольском (1582 г.) и Плюсскому перемирию со Швецией (1583 г.) Россия ничего в землях бывшего Ливонского ордена не получила. Дания, как и Россия, также была устранена от дележа орденских земель, доставшихся Швеции и Польше. Король Фредерик II сумел удержать только свою “куплю” — о. Эзель, остававшийся за Данией до 1645 г. Фактически перемирие, заключенное Ульфельдтом и не утвержденное королем Фредериком II, оставалось в силе. К концу XVI века между Данией и Россией вновь стали налаживаться хорошие отношения, продолжавшие развиваться затем и при царях из дома Романовых.

Вернемся, однако, к 1579 г. 13 июля в ригсроде по приказу короля состоялось рассмотрение дела Ульфельдта и его товарищей по посольству, где с обвинительной речью выступил Арильд Витфельдт (1546—1609), будущий канцлер и знаменитый историк. Несмотря на все попытки послов оправдаться и на защиту их друзей, членов ригсрода Нильса Коса и Хенрика Ранцау, Ульфельдт был признан виновным в превышении полномочий и подлежал наказанию. Однако король Фредерик II ограничился лишь тем, что исключил Ульфельдта из состава ригсрода и лишил его ленного владения[157]. На этом политическая карьера Ульфельдта закончилась.

Обозленный на несправедливое, как он считал, решение суда, Ульфельдт удалился в свои родовые владения, где посвятил свое время хозяйственной деятельности (сохранилась “Земельная книга Якоба Ульфельдта”) и перестройке своих усадеб[158]. Тогда же он занялся и литературным трудом. В 1580-е— начале 1590-х гг. Я. Ульфельдт написал на латинском языке краткую историю Дании за период с 1333 г. по 1539 г., а также сделал ряд переводов на датский язык из сочинений Мартина Лютера и некоторых лютеранских теологов[159]. Однако честолюбивые замыслы вернуться к политической деятельности не покидали Ульфельдта. Он горел желанием добиться реабилитации. Такую возможность он увидел после смерти короля Фредерика II в 1588 г., когда по причине малолетства короля Кристиана IV (1586—1648) вся полнота власти оказалась в руках регентского совета во главе с канцлером Нильсом Коосом, давним другом Ульфельдта.

12 августа 1588 г. в кафедральном соборе города Роскилле, где проходило собрание дворянства Зеландии по поводу установления нового порядка конной военной службы, Я. Ульфельдт самовольно взял слово и обратился к членам ригсрода со своими жалобами и обидами. Он выступил с упреками по адресу покойного короля и винил во всех своих бедах злополучное посольство в Россию в 1578 г. Он также сообщил, что для оправдания своих действий во время этого посольства им написана книга, где рассказывается о тех