– Конечно, – охотно согласилась Лизетта. – Простите меня. Я не хотела никого осуждать. И в любом случае не важно, что я думаю. – Она слегка улыбнулась. – Уж за меня-то никто не стал бы драться на дуэли. Члены моей семьи не из той породы, чтобы ввязаться в это дело.

Ирэн не ответила и положила в кофе еще кусочек сахара.

* * *

Покой дома Волеранов часто нарушался проделками Жюстина. Иногда несчастный Филипп был вынужден невольно принимать в них участие, но чаще всего Жюстин отличался в одиночку. Единственным, кто мог справиться с мальчишкой, был Макс. Когда они начинают спорить, кажется, весь дом сотрясается до основания. Макс становится угрожающе спокойным и насмешливым, в то время как Жюстин орет во все горло. Все старались убраться подальше из комнаты, где они пререкались.

Самая последняя баталия случилась, когда Жюстин попытался тайком прокрасться в дом весь избитый и в крови после одной из частых стычек с мальчишками. Макс схватил его и приволок на кухню, где сделал ему суровый выговор. Лизетта слышала шум из своей комнаты на втором этаже.

– Ты не должен обращаться со мной, как с ребенком! – кричал Жюстин и завывал, когда Макс не слишком осторожно прикладывал тряпку, смоченную холодной водой, к его окровавленному лицу. – Я уже мужчина!

– Ты так считаешь? – усмехался Макс. – Но мужчины не задираются просто так, чтобы подраться только ради развлечения.

– Это не развлечение, – горячо возражал Жюстин.

– Тогда ради чего же ты дрался?

– Чтобы доказать кое-что!

– Доказать, что ты не столь проворный и сообразительный, как тебе казалось. Возможно, ты быстро молотишь кулаками. Но этого далеко не достаточно. Вскоре, мой мальчик, ты достигнешь того возраста, когда твоя кулачная тактика начнет приводить к дуэлям, и тогда в твоих руках окажется жизнь человека. Или же ты сам быстро сойдешь в могилу.

– Ты не можешь нападать на меня за то, что я такой же, как ты, – сказал Жюстин, вырываясь из рук отца и глядя на него сквозь копну густых черных волос.

– Я не нападаю на тебя, – сказал Макс, которого ничуть не тронули слова сына.

– Я поступаю не хуже тебя! Я знаю, какой ты! – язвительно сказал Жюстин и добавил:

– Мне известны твои планы относительно Сажесса.

Макс молчал. После долгой, томительной паузы он наконец сказал:

– У меня есть причины, о которых ты ничего не знаешь.

– Не знаю? – насмешливо сказал Жюстин. Макс с шипением втянул воздух между зубов, теряя контроль над собой.

– Если бы ты не был моим сыном, я бы…

– Мне невыносимо быть твоим сыном, – произнес Жюстин почти шепотом. – Ненавижу, потому что знаю о тебе все.

На какое-то мгновение оба замолчали, потрясенные словами Жюстина. Макс пристально смотрел на него долгим тяжелым взглядом, крепко сжимая окровавленную тряпку.

– То, что ты слышал, только сплетни, – сказал он.

– Я слышал правду!

– Сплетни, – решительно повторил Макс, – пока они не будут подтверждены мной.

Голубые глаза Жюстина блеснули, и лицо его исказила страдальческая гримаса.

– Я знаю, что это правда, – угрюмо произнес он и выскочил из комнаты, будто по пятам за ним гнался дьявол.

Весь следующий день Макс отсутствовал, занимаясь делами в городе. На вопрос Лизетты Ирэн ответила довольно спокойно: он встречается с губернатором Клейборном.

– Зачем? – удивилась Лизетта. – Чего хочет губернатор от месье Волерана?

Ирэн пожала плечами:

– Видимо, надеется на поддержку Макса, который хорошо разбирается в политике. Я слышала, что в городе начались волнения, особенно среди американцев. Они доставляют властям много хлопот.

Подобно большинству креолов Ирэн считала всех, за редким исключением, американцев варварами. Грубые и неотесанные, они думали лишь о деньгах, любили напиваться до крайности и проявляли раздражение к неспешному образу жизни креолов. Американцы были настолько безвкусными, что вместо креольского вальса и котильона ввели в моду рил и джигу. Они ханжески критиковали привычку креолов расслабляться в воскресенье, вместо того чтобы с утра до вечера просиживать в церкви на скамьях с жесткой спинкой.

– А почему в городе возникли волнения? – спросила Лизетта.

– Кто знает? Это дело мужчин. Они так или иначе решат данный вопрос.

Лизетта понимала, что Ирэн права, однако любопытство не давало ей покоя. Она снова сосредоточилась на вышивании, которым Ирэн снабдила ее, пока не появилась боль в висках. Утро сменилось полднем, и, казалось, жара проникла даже в самые тенистые уголки дома. От пота одежда прилипла к телу, и Лизетта раздраженно оттягивала материю.

Когда Ирэн, утомленная жарой, удалилась отдохнуть, Лизетта последовала ее примеру. Она с трудом добрела до своей комнаты, стянула нижнее белье и растянулась на прохладных белых простынях. Служанка развернула тонкую сетку, предохраняющую от москитов. Глядя вверх на четырнадцатифутовый ситцевый балдахин, Лизетта ждала, когда ею овладеет сон. Хотя и прошло уже три дня после ее путешествия по болотам, однако она еще не полностью оправилась от него. Девушка чувствовала себя обессиленной и все еще ощущала боль во всем теле. Странно, но она постоянно испытывала усталость, хотя ничего не делала, а только отдыхала с тех пор, как оказалась в этом доме.

* * *

Жюстин потихоньку проскользнул в библиотеку, осторожно оглядывая комнату. Здесь было очень душно от полуденной жары. Казалось, книги, выстроившиеся бесконечными рядами, как часовые, смотрели на него с полок. Массивный письменный стол Макса из красного дерева с таинственными ящиками и гнездами для бумаг стоял между зашторенными окнами. От его вида по спине Жюстина пробежала дрожь. Как часто он видел отца сидящим за этим столом и склоняющим свою темную голову над документами и книгами! В ящиках стола лежали ключи, квитанции, различные документы и небольшие сейфы, а также то, что рассчитывал найти Жюстин. Он быстро подошел к столу и начал шарить в нем, перебирая пальцами содержимое каждого ящика.

Жюстин воспользовался шпилькой, которую утащил из комнаты Ирэн, чтобы отпереть небольшую серую шкатулку с документами. Она открылась с громким щелчком. Юноша настороженно посмотрел через плечо, прежде чем заглянуть внутрь. Там были какие-то квитанции и письмо. Нераспечатанное письмо. Глаза Жюстина победно сверкнули. Он осторожно сунул письмо под рубашку, закрыл коробку и положил ее на прежнее место. Мстительный пыл охватил его лицо и шею.

– Этого вполне достаточно, – прошептал он, – чтобы свести с тобой счеты, папочка.

* * *

Лизетта проспала до ужина. Ирэн, заглянувшая к ней, не стала ее будить. Когда девушка проснулась, в комнате было уже темно и прохладно. Лизетта почувствовала себя лучше, однако была по-прежнему вялой, веки ее распухли. Огорченная, она надела светло-желтое платье и вышла из спальни. В холле послышались сзади чьи-то легкие шага. Быстро обернувшись, Лизетта ощутила чье-то присутствие, но не смогла разглядеть в полумраке, кто это. Она нахмурилась и направилась вниз по лестнице.