Жюстину он не сказал ни слова, заставив его мучиться и ждать, когда придет возмездие. Хотя вопрос этот он не выяснял и не выслушивал никаких признаний, Макс подозревал, что именно Жюстин замешан в деле с письмом, зная способность своего сына создавать неприятности. Мальчик крадучись бродил по дому, избегая встреч с отцом и братом, в то время как Ирэн была занята, ухаживая за Лизеттой, и не беспокоилась о нем.

В те часы, когда взрослые были так или иначе заняты, близнецы обычно пользовались случаем, чтобы пошататься, сбежав от уроков с домашним учителем, посплетничать с приятелями или похулиганить в городе. Однако сейчас они были необычайно послушными. Жюстин страдал от угрызений совести, чувствуя свою вину, а Филипп искренне переживал за девушку. Казалось, весь дом погрузился в уныние, и тишину нарушали только бессвязные крики бредившей Лизетты.

На этот раз Керсэны уехали от Волерана не сомневаясь, что Лизетта на самом деле тяжело больна. Делфайн разрешили навестить больную, но девушка не узнала ее. Они удалились подавленными, и Гаспар оставил при себе все угрозы и подозрения, которые намеревался высказать.

– Какая ужасная ирония судьбы, – сказала позднее Ирэн Максу, – твоя ложь стала правдой.

Макс пожал плечами.

– Она со мной, а не с Этьеном Сажессом. И это главное.

– Ты хочешь сказать, что тебе не важно, больна она или нет? Неужели тебя не волнует, что она страдает? Что может умереть?

– Она не умрет, – ответил он ледяным голосом. Расстроенная Ирэн оставила его, чувствуя, что бесполезно укорять сына за бессердечность.

Раздосадованный болезнью Лизетты, Жюстин ворчал по поводу пребывания в доме больной гостьи.

– Я хочу, чтобы все это так или иначе кончилось, – мрачно заявил он. – Мне надоело, что все ходят на цыпочках, раздражают ее крики и то, что весь дом провонял уксусом.

– Это продлится недолго, – заметил Филипп. – Я слышал, как бабушка говорила, что Лизетта может умереть со дня на день.

Они застыли, услышав слабый крик наверху. Внезапно из библиотеки выскочил Макс и промчался мимо них, не сказав ни слова. Он поднялся по лестнице, шагая через две ступеньки. Близнецы удивленно посмотрели друг на друга.

– Ты думаешь, он беспокоится о ней? – спросил Филипп. Юное лицо Жюстина застыло в презрительной гримасе.

– Его беспокоит только то, что она может умереть, прежде чем он воспользуется ею в своих целях.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Дурак, неужели ты думаешь, что он заботится о ней? Ему на всех наплевать.

Обеспокоенный тем, что брат что-то скрывает от него, Филипп схватил его за рукав:

– Жюстин, что тебе известно?

Жюстин раздраженно высвободил свою руку:

– Не скажу. Ты попытаешься защищать его.

* * *

Ирэн тщетно старалась успокоить девушку, которая металась в бреду.

– Бедняжка, – сокрушалась Ирэн, видя, как ослабли Лизетта. Но ничто не приносило успокоения. Ничего нельзя было сделать. Ирэн в отчаянии откинулась на спинку стула, стоящего рядом с кроватью, наблюдая за беспокойными метаниями девушки.

– Нет… не позволяйте ему… о, пожалуйста… кто-нибудь, остановите его… – Ее тонкий голос то возвышался, то замирал.

Ирэн устало протянула руку к губке и тазику, надеясь снизить жар холодной водой. Она удивленно обернулась, когда в темной комнате появился Макс.

– Макс?! – воскликнула она. – Зачем ты здесь? Чего ты хочешь?

Он ничего не ответил, откинув тонкий полог балдахина и присев на край кровати. Его темная голова склонилась над корчащейся девушкой.

– М… Макс, – заикаясь произнесла Ирэн, – тебе нельзя находиться здесь. Это неприлично. Ты должен уйти!

Макс откинул простыни с полуголого тела Лизетты, убрал с лица спутанные волосы и поднял ее на руки.

– Макс! – воскликнула Ирэн, едва не задохнувшись от возмущения.

Он не ответил ей, сосредоточив всю силу своей воли на хрупкой, дрожащей фигурке, прижавшейся к его груди.

– Ш-ш-ш-ш, – прошептал он, приложив губы к виску Лизетты, и, поддерживая ладонью ее голову, начал ласково укачивать ее. – Не бойся. Теперь ты в безопасности. Ш-ш-ш-ш. Никто не причинит тебе вреда.

Девушка инстинктивно прижалась к нему.

– …Он там… я вижу… не позволяйте ему приближаться… нет…

Макс приподнял ее повыше и протянул руку за влажной губкой. Он приложил ее к лицу и груди Лизетты, отжимая так, чтобы вода смочила кожу.

– Не беспокойся, я не позволю ему приблизиться, – прошептал он. – Я с тобой. Ты в безопасности.

Через некоторое время ласковое поглаживание и тихие слова успокоили Лизетту, и она безвольно припала к нему.

Кошмар прекратился. Ирэн медленно выдохнула, только сейчас обнаружив, что наблюдала эту сцену, затаив дыхание. Неужели ей все это кажется? Она не могла узнать в стоящем перед ней мужчине своего бессердечного сына. Не могла видеть его лицо, но слышала голос. В нем звучала нежность, на которую, как ей казалось, он уже не был способен.

Макс поднял чашку со столика возле кровати и приложил ее к губам Лизетты. Девушка, задыхаясь, пыталась сопротивляться, но он заставил ее сделать глоток. Когда она выпила лекарство, Макс положил ее на кровать и накрыл простыней.

Наконец Ирэн подала голос:

– Ноэлайн и я не могли заставить ее выпить это.

Губы Макса тронула легкая тень улыбки.

– Очевидно, она прислушивается лучше к голосу мужчины, чем к голосу женщины. – Он снова повернулся к спящей девушке и поправил локон ее волос. – Не так ли, моя милая?

Ирэн была обеспокоена тем, как он смотрел на Лизетту.

– Спасибо за помощь, Макс, – сказала она. – Этого достаточно. Теперь я присмотрю за ней.

Макс не двинулся с места.

– Вы устали, мама. Почему бы вам немного не отдохнуть? Я позабочусь о ней.

Ирэн не знала, что ответить на такое возмутительное предложение.

– Что? Что за нелепость! Это совершенно выходит за рамки приличия. Ты повредишь ее репутации!

– Я уже сделал это. – Он цинично усмехнулся. – Или вскоре сделаю. Мое присутствие в этой комнате не имеет значения.

– Макс, будь благоразумным, – взмолилась Ирэн. – Ты ничего не смыслишь в ухаживании за больной. Это женское дело. Есть обязанности, которые…

– Женское тело едва ли является для меня тайной. А что касается лихорадки, то я ухаживал за близнецами, когда они болели. – Он сделал паузу. – Помнишь?

Это заставило Ирэн замолчать на несколько секунд. Конечно, она помнит. Макс был очень ласков с близнецами, когда они болели.

– Но… – неуверенно сказала она, – они мальчики, твои сыновья, а в данном случае… это беззащитная девушка…