может ты уже займешься делом или хочешь дождаться прихода в себя своего знакомого? Кстати, я смотрю очень близкого знакомого, раз еще одно свидание со всеми вытекающими.

– Да, ближе некуда, – как-никак двери наших квартир напротив друг друга.

– Ну не переживай, потрахаешься еще с ним после свидания, – свинья! – Ну это при условии, что останешься живой, что маловероятно. Кстати, ты со всеми преподавателями спишь? – дважды свинья.

– Только с теми, у которых я не дотягиваю до пятерки, – улыбаясь произношу я и отворачиваюсь к монитору компьютера. – Пока были только физрук и физик на первом курсе, химик на втором. А! Биолога еще забыла на первом курсе. Сергей Владимирович был прекрасен. Эх, какой у него был ч…

– Заткнись.

– Чарующий голос. А как он вел лекции. Все аж просыпались, – не обращая внимания на его фразу, продолжаю я, параллельно выискивая в компьютере данные пациентов. Отчего-то мне весело. М-да… кто из нас еще и больной. Вероятнее всего, все же я, ибо веселиться в такой ситуации ненормально.

Хотя, скорее всего – это реакция на стресс. Этакая защитная форма. Наверняка откат наступит позже. А сейчас я не скрываю радости, найдя в папке адрес Корепанова Вениамина Александровича.

– Может быть, дождемся, когда он придет в себя? – указываю взглядом на моего соседа.

– На выход, Элизабет.

Оказавшись в машине, Федор тут же выезжает со стоянки и указывает мне жестом руки молчать. Да и пожалуйста, не особо-то и хотелось. Включает радио и делает намеренно громче звук. Мне скучно, но ровно до тех пор, пока не начинается хорошо знакомая песня. Сама не замечаю, как начинаю подпевать:

– Ой, Лех, Леха, мне без тебя так плохо. На сердце суматоха, я точно гов…

Замолкаю, когда радио перестает работать. Перевожу взгляд на Федора. И вот сейчас у него такой же взгляд как в лесу. Хмурый, злой, опасный. И вообще… мне хочется домой.

– Я бы, конечно, оставил тебя в машине, и поднялся бы к Корепанову один. Но оставлять тебя одну – это что-то сродни дать гранату малышу. Поэтому на выход, – указывает взглядом на дверь.

Дверь товарищ Корепанов нам не открывает ни после первого звонка, ни после пятого. Ни после активных стуков в дверь.

– Можете не стучать, – синхронно поворачиваемся к, остановившейся возле нас, женщине лет шестидесяти, на руках которой маленькая черная собачка.

– Почему? – хмурясь интересуется Федор.

– Так сбег Веник.

– Что значит сбег?

– Ну то и значит. Вчера еще.

– А почему вы думаете, что он сбежал? – осторожно интересуюсь я.

– Так у него сумка дорожная была в руке. Торопился куда-то. Обычно всегда такой медлительный, учтивый. А тут пробежал по лестнице, еще и толкнул нас, видимо от спешки, – а вот и реальный кандидат на убийцу и вора.

– А в каком это было часу, не подскажете? – нахмурив брови по самое не могу, допытывается не Достоевский.

– Подскажу, я собаку выгуливала. Около четырех часов.

– Ясно, спасибо. Пойдем, – берет меня за руку, и мы спускаемся к машине.

– Отпусти меня, пожалуйста. Ну ты же знаешь, что я не убивала Витю и ничего не брала.

– Я не могу тебя отпустить.

– Почему?

– Потому что. Ты хреново себя вела, но я разрешаю тебе заехать домой и взять необходимые вещи. Если я сказал тебе погостишь у нас, значит так и будет.

– Ну зачем я тебе?

– Ну пусть будет, влюбился. Адрес говори и рот на замок до самого приезда.

***

Копошусь в рюкзаке в поисках ключей, но ничего не нахожу.

– Видимо, забыла на Люсиной даче.

– Бедовая ты, Лиза.

– Ну спасибо, что не Е. Банько. Я сейчас у соседки попрошу, у нее всегда есть запасной.

Знала бы тетя Клава, что ее сыну голову отбил стоящий рядом со мной конвоир, так бы мило не улыбалась и уж точно не отдала бы мне ключи.

Стоило только ступить на порог квартиры, как Федор стал принюхиваться, как тогда, перед тем как осознал, что Люся угнала машину. Сейчас и вправду пахнет, и что самое удивительное – сигаретным дымом. Как это возможно?

– Ты с родителями и бабкой живешь?

– Нет. Только с бабушкой. Мама с папой умерли. А что?

– Так это твоя бабка так прокурила хату? – хороший вопрос…

– Да, есть за ней грешок. Когда я уезжаю, она… ударяется во все тяжкие. Кофе, чай? – быстро перевожу тему, скидывая с себя обувь.

– Нет. Иди собирайся, – грубо бросает Федор, проходя внутрь квартиры, я же перевожу взгляд на полку для обуви. Чужой не замечаю, однако, меня терзают смутные сомнения. Ключи у меня были точно в рюкзаке. Могла ли Люся их у меня забрать перед побегом? О чем я вообще?

Прохожу в квартиру и понимаю, что кто-то здесь точно был, ибо на столе в гостиной стоит коллекционный бабушкин коньяк, на половину выпитый и одна рюмка. Учитывая, что бабушка далеко отсюда, выпил дорогой коньяк кто-то другой.

– Она у тебя еще и бухает?

– Почему сразу бухает? Для здоровья, рюмашка против бляшки.

Не желая продолжать эту тему, прохожу в свою спальню. Федор тут как тут.

– Кстати, куда направилась твоя больная бабушка?

– А я говорила, что она больная?

– Да, – выдает Федор, не скрывая улыбки.

– Перепутала, – пожимаю плечами, мило улыбаясь. – Бабушка здорова, как корова. В смысле, как бык.

– И где она? Только, Лиз, давай сразу правильный ответ.

– В… Шо.

– Шо? – повторяет за мной с вопросительной интонацией.

– Шо, – повторяю я.

– Шо шо?

– Шо шо шо?

– Ты реально Е. Банько?!

– Сам такой. Ты спросил, где моя бабушка, я ответила в Шо.

– М-да… мне явно нужна твоя подружка в качестве пояснительной бригады. Ладно, собирайся. Живее. Бери только важное.

– Важное, важное. Подожди, я не могу сообразить, когда меня торопят. Важное, – осматриваю комнату и взгляд падает на шкаф с книгами. Точно, мне же будет скучно в качестве пленницы. Тянусь за стопочкой еще непрочитанной партии любовных романов в мягкой обложке и отправляю их в рюкзак.

– Еб твою мать, важное – это зубная щетка, трусы, одежда. Лифчик, в конце концов!

– Ну это как сказать, последнее мне обычно