Фырканье и облако капель слюны стали ответом на его немудрящую шутку. Но только не Милнера.

Напрягая слух, он услышал негромко сказанные сержантом Лэмптоном слова:

– Я прикажу им высаживаться, сэр.

Капитан понизил голос:

– Да пусть эти олухи подождут. Скоро им опять тащиться по этой пыли.

Надо еще прикинуть, кто из нас больший олух, подумал Милнер. Увидев приближавшуюся небольшую группу встречающих, он понял, почему Уолфи предпочел держать их в поезде. Несколько человек во главе с майором быстро шли по мосту.

Приблизившись, майор резко козырнул.

– Капитан Уолфендейл?

– Так точно.

– Рад видеть вас здесь, сэр.

Когда капитан ушел, Лэмптон повернулся к поезду и дал команду на выход.

С наступлением сумерек лагерь был развернут, палатки стояли аккуратными рядами. Солдаты выстроились в очередь за порцией пайка, состоявшего из консервированной говядины, жестких галет и горячего сладкого чая. В качестве приветствия вновь прибывшим разразилась гроза, хлеставшая по палаткам крупными каплями прохладного дождя.

Сержант обратил свое покрытое пылью лицо к африканским небесам и провел языком по губам, чтобы ощутить влагу дождевых капель.

В своей палатке капитан делал очередную запись в дневнике. Солдаты думают, что им предстоит просто забавное представление. Сквозь брезентовые стенки палатки до него доносились голоса солдат, которые первыми получили свой паек и теперь располагали свободным временем. Они распевали скабрезные песенки, громко обсуждали очередной бросок при игре в кости. Порыв ветра забросил сизый клуб дыма от лагерного костра сквозь вход палатки. Солдаты поддерживали огонь в костре сухими ветвями акации и эвкалипта.

Среди солдат разгорелся жаркий спор, как и всегда, по совершенно ничтожному случаю. Рядовой из Блэкберна возжелал поймать с помощью лассо страуса и таскать с собой в качестве талисмана. Его друг категорически возражал против этого. Он утверждал, что страус определенно является шпионом буров.

Сержант Лэмптон просунул голову сквозь вход палатки.

– Все в порядке, сэр?

– Угомоните их, – велел капитан. – И преподайте им урок.

Сержант колебался.

– Просто сделайте это. А потом проследите за тем, о чем я вас просил.

Глубоко вздохнув, сержант опустил за собой брезентовое полотнище палатки. Он утихомирил одного рядового хуком в челюсть, а его товарища – ударом по ребрам.

– Вы беспокоите капитана, – сообщил он им в качестве объяснения.

Наступила относительная тишина.

Худощавый молодой африканский парень, наивный и опасливый, приблизился к сержанту.

– Слово для сержанта Лэма, – сообщил он.

Сержант приблизился к парню, так, чтобы никто из солдат не услышал их разговора.

– Какое слово?

– Для капитана Уолфа, комната.

Сказав это, парень остался неподвижен, и сержант Лэмптон дал ему мелкую монету.

– Ступай.

– Благодарю, баас[23].

Сержант Люмптон снова заглянул в палатку капитана.

– Все в порядке, сэр.

Капитан кивнул и принялся натягивать китель мундира.

Сержант Лэмптон проводил взглядом капитана, направляющегося в сторону тропинки, которая должна была привести его в гостиницу, где в арендованном номере его ждала женщина из племени кафров. Всегда одно и то же, подумал он. Джин. Самая удобная палатка. Женщина. В таком вот порядке.

Телеги, в которые запряжены мулы, будут тащить сложенные конусовидные палатки, спальные принадлежности, большие орудия и кухонные котлы. У каждого из африканцев-погонщиков мулов было нечто вроде примитивной гармоники. Сержант Лэмптон ночью сквозь сон слышал их игру и пение. Проснувшись утром, он даже попробовал воспроизвести их мелодии на своей губной гармошке. На ум ему пришла странная мысль, что, может, мулы обладают музыкальным слухом и будут добровольно служить своим хозяевам.

В четыре часа душного туманного утра, под раздающиеся команды к выступлению солдаты заваливали лагерный костер все новыми порциями сухих веток акации. Дым костра должен был ввести вражеских разведчиков в заблуждение, имитируя продолжение стоянки. Собственные же дозоры, высланные вперед, доложили, что впереди все чисто – врагов нет. Солдатам следовало совершить марш вдоль железнодорожной линии, неся на себе винтовки, еду и боеприпасы. Ушедший поезд должен возвратиться с подкреплением, тяжелыми орудиями и инженерами, которым предстояло работать с железной дорогой, ремонтируя ее и восстанавливая связь. Они также должны были починить и взорванный мост.

Задолго до того, как лорд Метьюэн[24] произнес свою зажигательную речь – британское мужество, британская внезапность, Британская империя, – солдатский телеграф принес весть о том, что их перебросят под Кимберли.

Генерал сообщил об этом лейтенанту. Лейтенант шепнул капитану Уолфендейлу. Капитан Уолфендейл сказал сержанту Лэмптону. Тот поделился с капралом Милнером.

– Так я и знал, – сказал Милнер.

В Кимберли располагалась глубочайшая в мире алмазная шахта. Ее владельцы ели тосты с джемом с золотых тарелок и запивали еду пивом из золотых кружек. Но Кимберли осадили буры.

Капитан Уолфендейл готов был выступить в путь.

Начальник станции сообщил, что несколько буров зарылись в речную грязь, как водяные крысы. Что ж, скоро увидим их. Разведчик говорил о шести тысячах? Скорее их сотен шесть.

Сержант Лэмптон пришел в отчаяние от облика своего капитана.

– Вы станете легкой добычей, капитан, со всем этим шиком и блеском. Позвольте мне…

Сержант зачерпнул горсть речной грязи, чтобы скрыть сияние пуговиц своего капитана, блеск звезд на погонах и пряжки пояса. Капитан нахмурился – он любил чистоту.

Вскоре был слышен только ровный монотонный звук тяжелых шагов по невысокой жесткой траве и небольшим камням. Вверх взлетела небольшая тупоголовая птица, вспугнутая ими.

Должно быть, насчет закапывания неприятеля в речную грязь – это просто сказки. Какой идиот станет скрываться в полной грязи траншее? Если буры могут оказаться где угодно, то они будут на холмах. Разведчики ушли вперед и просигналят, когда солнце взойдет над горизонтом и можно будет пустить в ход гелиограф[25].