С этими словами Станислав сунул его головой в унитаз. Выждал несколько секунд для чистоты нечистого эксперимента, швырнул жертву на загаженный мокротами пол.

– Порядок здесь наведешь, чмо!

Казимиров не был искушен в законах и порядках арестантской жизни, но все же прекрасно понимал, что после такого унижения Щербатый уже никогда не сможет подняться, а значит, мстить своему обидчику не будет смысла. А трусливый Арканыч тем более не посмеет поднять руку на нового и гораздо болеет крутого, чем он сам, смотрящего.

Какое-то время Щербатый смотрел на Станислава с тихой беспомощной ненавистью, затем взялся за тазик и тряпку.

Станислав глянул на злорадно ухмыляющуюся физиономию Кологривцева. Гаркнул на него:

– А ты чего сидишь, присоединяйся!

– Но сегодня не моя очередь! – жалко возмутился тот.

– Не так понял, кровосос. Кровь народную пил, теперь сам поработай. Сколько ты денег с меня за строительство взял, а?

– Ну так это же дела житейские…

Кологривцев обвел просительным взглядом сокамерников, но понимания у них не нашел. Почти все находящиеся здесь арестанты были людьми более менее состоятельные, большинство из них не понаслышке знало, что такое хождение по чиновникам.

– Так и здесь житейские, – усмехнулся Казимиров. – Не в дерьме, чай, живем. Сортир строить будешь…

– Как его строить? Он уже построен!

– Строен, да не достроен. Кабинку будешь строить…

– Как?

– Сначала разрешительную документацию соберешь. Хоть к начальнику тюрьмы обращайся, хоть к самому министру… Материал найдешь, оплатишь. Вагонка, фанера – что угодно, но чтобы все гладко… Ты меня понял?

– А где я все это… – начал было Кологривцев.

Но Станислав его оборвал.

– Ты меня понял?

– Понял.

Сразу после завтрака Казимирова вызвали на допрос. Он хоть и сознался в убийстве своей жены, но следствие продолжалось.

В ожидании, пока освободится следственный кабинет, ему пришлось провести в «стакане» без малого два часа. Станислав выходил оттуда, обливаясь потом.

– Жарко в камере? – глянув на его мокрую футболку, спросил следователь, усредненной наружности мужчина в усредненном серого цвета костюме. Ефимцев Любомир Александрович. Станислав познакомился с ним еще в изоляторе временного содержания, где он предъявил ему обвинение.

– Я бы не сказал, – буркнул он.

Душно было в переполненной камере да в «стаканах» без окон. А в обычной камере по ночам уже холодало. Батареи еще не топились, а на улице хоть и теплая, но осень… Домой бы, побродить бы по саду, дохнуть свежего воздуха. А еще лучше в баньке попариться – с медом и пивком…

– А чего такой мокрый? – безучастно спросил Ефимцев и, не дожидаясь ответа, перевел разговор в другое русло. – Времени у меня не много, несколько уточняющих вопросов, и мы разойдемся. У вас, наверное, прогулка скоро?

– После обеда.

– А с обедом как? Хорошо кормят?

– Ну, если судить, как черпаком по миске стучат, то хорошо. Громко стучат, – усмехнулся Станислав. – Только пусто…

– Но вы человек в общем-то состоятельный, посылки из дома, надеюсь, получаете….

– Ну и что дальше?

– Да нет, ничего… Несколько уточняющих вопросов…

– Весь внимание.

– Судя по вашим показаниям, выходит, что вы случайно выстрелили в свою жену…

– Да, баловался оружием. Стоял в коридоре, целился в дверь, а тут она выходит. Я как раз в это время нажал на спусковой крючок… Не думал, что пистолет заряжен…

– Значит, вы считаете, что преступление, в совершении которого вы обвиняетесь, можно переквалифицировать как причинение смерти по неосторожности…

– Это адвокат так считает… Но я действительно убил по неосторожности…

– Статья сто девятая уголовного кодекса. Ограничение свободы на срок до трех лет или лишение свободы на тот же срок…

Станиславу очень хотелось надеяться, что ему назначат самое мягкое наказание – ограничение свободы. Он уже знал, что это такое. Наказание отбывается в исправительном центре, а с разрешения начальника можно проживать на арендованной или даже собственной жилплощади. Главное, договориться. Для этого и существуют деньги, а с этим пока без проблем…

– Как назначит суд, так и буду отбывать наказание, – с видимой скромностью потупил он взгляд.

– Да, наказание определит суд. Он же учтет показания гражданки Семирядской, которая утверждает, что вы не любили свою жену и однажды уже пытались избавиться от нее…

Мысленно Казимиров согласился со своей «дражайшей» тещей. Действительно, три года назад, катаясь с женой на лодке, он нарочно перевернул ее. Знал, что Рита не умеет плавать. Она тонула, а он изображал судорогу. И если бы в последний момент не взыграла совесть, он бы еще три года назад стал вдовцом… Рита только сделала вид, что поверила в его судорогу, а матери своей рассказала, что муж хотел ее убить. Мать ее…

– У вас есть теща? – взывая к следователю, с ироничной усмешкой спросил Станислав.

– Есть.

– И как вы с ней живете?

– Душа в душу.

– Не типично.

– Может быть.

– А мы как кошка с собакой жили.

– Бывает.

– А сейчас Ирина Дмитриевна совсем с цепи сорвалась. За дочь мне мстит… Про случай на озере вам рассказала? Как я жену чуть не утопил…

– Но ведь было дело?

– Было. Но я спас ее, а не утопил.

– Не знаю. Гражданка Семирядская утверждает, что ее дочь спаслась собственными усилиями…

– Врет она все.

– А про то, что последние пять лет вы чуть ли не открыто живете с бывшей женой вашего брата, это тоже вранье?

– Бред старой женщины.

– Вы постоянно скандалили с женой.

– Это все наговоры.

– Соседи вашей тещи утверждают, что в последнее время ваша жена часто ночевала у своей матери. Говорят, что вы выгоняли ее из дома…

– Соседские сплетни, не более того… Что говорят мои сыновья?

– Ну, они говорят, что у вас в семье скандалов не было… – досадливо поморщился Ефимцев.

– Им и верьте.

– Они не хотят свидетельствовать против вас.

За своих домашних Станислав был спокоен. Главой своей семьи он был в полном смысле этого слова, всех держал в кулаке. Рита, правда, иногда артачилась, но и с ней он справлялся.

– Не хотят и не будут, потому что упрекнуть меня не в чем.

– Но мать вашей жены другого мнения. Она считает, что вы убили ее нарочно. Чтобы в дальнейшем беспрепятственно сожительствовать с бывшей женой вашего брата…