Гнать – это не о доброй, здоровой скорости. Скорее о скорости, которая на износ. Не надо на износ, друзья мои. Опять послушайте слово: на из-нос. Я всегда слушаю слова, очень люблю их и доверяю им, они не лгут. Так вот, на износ – значит беспощадно. Значит до дыр, чтобы потом сразу выбросить. Нельзя жить, занашивая себя до дыр. Нет ничего, что можно было бы окупить такой ценой. Быть в рабстве плохо даже у самих себя.

Не хочу погнали – хочу пойдем. В долгую прогулку по зиме, весне, лету, осени. В долгую прогулку по многооттеночной жизни, успевая заметить ее, прожить, нанизать бусины впечатлений на бесконечную нить памяти. В долгую прогулку с теми, с кем не так важно куда, а важно вместе. В долгую прогулку с собой, чтобы быть у себя не заношенными до дыр, а укутанными в нежность, в заботу, в любовь.

Пойдем?

* * *

Главное правило зимы – тепло оденься и живи. Тепло оденься в свои лучшие мысли и любимые свитера. Обернись пледом из разноцветных нитей любви и напейся чаю с вареньем. Подружись со своей застоявшейся в дверях грустью и скажи ей, что больше не боишься ее больших и пронзительных глаз, говорящих с тобой, что не всегда будет так, как хочется. Выдохни и успокойся.

Дождись позднего снега. Дождись себя самого, заплутавшего где-то на ненужных давно тропах, но идущего домой. Дождись не через месяц, не через год – сейчас. Дойди до двери, открой ее и впусти незримую тень своих негромких перемен, которые нужны тебе больше, чем громкие. Негромкие – они в тебе. Громкие – чтобы доказать что-то тем, кто снаружи. Хочешь – доказывай. Но лучше оденься тепло и живи.

Нельзя все время полагаться на то, что кто-то придет и согреет. Нельзя все время чувствовать себя несчастным только потому, что кто-то не пришел или пришел не с теми дарами, о которых мечталось. Нельзя жить в холоде, обусловленном отсутствием чужого тепла. Надо затевать свое. И сочинять свои простые праздники. И гордо смотреть на этот мир, что устал от жертв, которые массово хотят обменять на счастье. Невыгодный курс, ребята.

* * *

Потеряешься и отыщешься. Взглянешь наискось на свои изрешеченные вчерашние мечты, улыбнешься…

Отчего все мечты наши сложены из того, что на высокую ветку не про нас повешено, а?

И ведь не потому совсем не про нас, что тем или сем не вышли, а потому что помощь такая – иди дальше, не твое. Что твое, то само твоим окажется, прыгать не придется, мерзнуть – тоже.

Что твое – идет навстречу, сражаться за себя не велит, в трофеи не дается, на милостыню не выпадает.

Твое – не по праву собственности – по праву соответствия.

Вон она – варежка красная под самой маковкой заиндевевшей рябины. То ли потеряли да не нашли, то ли подарок для Золушки…

И азарт такой страшный – дотянуться, допрыгнуть, добраться – мне, мне, мне… на руки голые, в карманы запрятанные…

Ползешь за ней, соскальзываешь, вот уже и ладони в кровь – а не сдаешься. Главное ведь не сдаваться, с детства это слышишь. Не сдаваться, и тогда как на войне – ранен, но не убит…

И вдруг упала! Ты хватаешь ее, бежишь, ликуешь… Не зря, не зря, не зря все! Быстрее примерить!

Надеваешь торопливо на негнущиеся пальцы. И вроде бы лезет варежка… но не очень как-то лезет.

Продолжаешь – и снова никак.

Яркая, красивая, нарядная. Но не по размеру. И одна.

Чужое счастье – оно всегда на одну руку. И всегда не по размеру. Это свое обхватывает, облегает до последней косточки, теплом одаривает…

И тут еще можно остановиться, вернуться, повесить на ту же ветку, которая тяжела, только когда туда, а обратно – легка как перышко. Повесить и пойти, руки в карманы, пойти за теми рукавичками, что обеим ладошкам замерзнуть не дадут.

Быстрее, быстрее, быстрее…

И кто-то идет, встрепенувшись от чужой жизни – в свою. А кто-то не находит сил.

Люди в красной варежке всегда заметны… Она беспощадно деформирует их способность быть счастливыми.

Я чувствую их даже на расстоянии.

Не сужу, не ряжу, не поучаю. Просто сажусь рядом, подставляю плечо.

И мы вместе вяжем новые варежки, в которых не страшно замерзнуть.

* * *

Договорилась я когда-то с жизнью, что снесу на помойку свою неуживчивость, непримиримость, латы защитные. Что признаю ее как подарок, хоть непрошеный, но и не тот, что стыдливо передаривают, прячут в чулан неразвернутым или ставят на пыльную полку, чтобы забыть навсегда.

Договорилась я с жизнью, что обе мы разные, а потому не всегда нам друг друга понять, не всегда любить, не всегда пировать. Только комната у нас общая, а значит, пусть в ней будет чисто.

Договорилась я с жизнью, что жить хочу тихо и медленно. Что голова бедовая не затем дана, чтоб сражаться, а затем, чтоб не ждать бесполезного, не тянуться за не мне припасенным, не ночевать на безысходных циновках на чужих порогах.

Договорилась я с жизнью не просить у зимы лета, не пролистывать судьбу от цели до цели, не кичиться вершинами, не горевать у низин. Договорилась я с жизнью, что в любви пробуду до последнего дня своего.

Потому что отнять можно все, что снаружи, а вот то, что в тебе, – нет. Отнятое – не твое. И никогда твоим не было.

И пошла моя жизнь по счастливой дороге. Не без печали, но и не без радости. С беззащитной нежностью. С силой на любую беду. С волей принять неизбежное. С теми рядом, с кем дышится и можется, а других не надо.

Договоритесь с жизнью – она слышит.

Любовь – не чудо. Чудо – Гарри Поттер со своей волшебной палочкой. Красивая неправда. Любовь – самое обыкновенное из всего человеческого. Вопрос – что из человеческого еще не выброшено на помойку, не растоптано, не измарано, не обесценено.

Знаете, все лучшее, что мне довелось видеть в своей жизни, строилось на любви. Годы, проведенные в личной терапии с онкологическими больными, позволяют мне признать, что чаще всего выздоравливают, уходят с территории недуга те, кого я называю генераторами любви. Это люди, не начавшие ненавидеть жизнь за ее беспощадность к ним, а продолжающие любить каждый свой новый день. Это люди, продолжающие находить нежность для своих близких. И это люди, которых ждали.

Ждали с той же самой способностью рождать любовь, взращивать, делиться ею. Именно любовь не превращает никакие отношения в застенки, в диктатуру контроля и недоверчивости, в агрессивные соревнования. Именно любовь бережет те семьи, в которых нет никаких войн за власть и никто никого не превращает в штатную жертву своих амбиций. Именно любовь приводит нас к диалогу, к справедливости, к верности, к состраданию, к необходимости расти эмоционально, к потребности беречь друг друга. Если нет всего этого или нет никакого желания этому учиться, то нет и любви. Вот простая правда, которую так страшно признавать иным из нас. Страшнее, чем отыскивать виноватых или театрально разыгрывать несуществующие чувства.