Эмоциональное внимание не может быть искусственным, запущенным только для того, чтобы получить желаемого человека в свою легкоуправляемую собственность. Это исключительно добровольная потребность. И, увы, не дающая никаких гарантий.

Просто тот, кому вы важны точно так же, как и он вам, испытает огромную благодарность – за то, что вы даете себе труд его узнать, почувствовать, помочь. И устремится ответить тем же. А тот, кому вы безразличны, останется невосприимчивым к вашим дарам. Отыщите в себе силы признать это за сигнал к отступлению, а не наоборот.

Быть в любви – значит быть в тонкой зоне взаимной эмоциональной слышимости. Ничто не сравнится с этим. И ничто не сымитирует.

* * *

Недавно пять часов подряд разговаривала с мужчиной, который записался ко мне на час. Обо всем говорили. Но привести хочу лишь один его монолог, который до сих пор не оставляет меня.

«С первой женой мы были до свадьбы знакомы четыре года. Все было сложно, как сейчас говорят. Мы оказались очень разными. Я спокойный, замкнутый. Она – взрывная, загоралась при конфликтах, прямо жила ими. Кто-то сказал ей, что скандалы укрепляют отношения. Переубедить ее я не смог. Но поженились. Все стало еще хуже.

Она говорила, что надо работать над отношениями. Мы работали. Брали обязательства, пытались соблюдать поставленные друг другу условия, срывались. Потом все начиналось заново. Раза три порывался уйти, но все вокруг стыдили, убеждая, что над отношениями надо работать.

Оставался. Опять работали. Опять брали обязательства. Опять срывались. Решили венчаться по чьему-то совету, батюшка на беседе велел работать над отношениями. Повенчались, начали работать. Попритворяемся месяц – станем обычными, вот и вся работа.

Но не сдавались. Ругались, мирились, работали. Я ловил себя на измотанности, ненависти, обиде. Устал сам от себя. От нее. Но все говорили – работайте над отношениями. Не ленитесь. И все продолжалось. Девять лет продолжалось.

А однажды в метро напротив меня села женщина. Мы десять минут смотрели друг на друга, а потом вышли на одной станции.

Вместе двенадцать лет. Хотите верьте, хотите нет, но не поссорились ни разу. Не было повода. И мы никогда не работали над отношениями. Я убью любого, кто скажет мне, что над ними надо работать. Надо просто жить с тем, кого ты любишь».

А от себя добавлю, что старая истина – все, что должно получиться, получается сразу – редко опровергает себя.

Я тоже наблюдала немало историй, в которых люди десятилетиями изматывали друг друга, пытаясь работать над отношениями. И дело не в том, что над отношениями не надо работать. Дело в том, что чаще всего работать пытаются там, где нет никаких отношений – есть мучительная борьба за власть или не менее мучительная попытка заставить себя любить. И работать здесь бесполезно.

* * *

Всю осень я работала с семидесятилетней Людмилой Юрьевной, помогая ей преодолеть сильную глоссофобию (боязнь публичных выступлений). Женщине было очень непросто справиться со своим многолетним страхом. Но еще больше ей хотелось прочесть стихи, написанные на юбилей мужа.

Муж Людмилы Юрьевны в это время тайно занимался с личным тренером для того, чтобы жена увидела его без костыля, на который он опирался последние шесть лет после тяжелого перелома шейки бедра.

Моя пациентка Люба полгода провела под капельницами мучительной химиотерапии. И каждый раз, когда я приезжала к ней в клинику, то заставала рядом ее парня – Серегу. Наголо бритый, прихватывая брови, чтобы не отличаться от любимой, он рисовал веселые карикатуры на темы их будущих путешествий и каждый час обтирал изможденное тело девушки чистыми полотенцами.

Петя, мой друг, шесть лет назад похоронил жену. И шесть лет понимает, что умереть может человек, а любовь – нет. И там, где любовь жива, человеку не требуются замены. Диалог ведется. Жизнь продолжается. Сердце не мерзнет.

Мария Николаевна – моя соседка по даче. Со своим нынешним мужем Николаем Евгеньевичем она соединилась всего четыре года назад. А любили друг друга они на сорок лет дольше. Но, но, но…

Не важно, сколько «но», – важно, что, глядя сейчас на юный свет, льющийся из их глаз, на их негромкую нежность друг к другу, на ненавязчивую заботу, я верю в существование той любви, в которую мало теперь кто верит.

Маленький Лешка, мой пациент, каждое утро кладет в портфель одноклассницы Вали крошечного голубя, слепленного из белой глины, или цветок герани, сорванный у мамы на кухне. А Валя, так же незаметно, кладет в его рюкзак свой пирожок с брусникой, сбереженный от завтрака.

Никто из них не отмечал, а то и не знал про День всех влюбленных. Да и День супружеской верности, где в пример нам ставят отношения, начавшиеся с шантажа, тоже не является для них знаковым.

Знаете почему? Все просто: любящим такие дни не нужны. Потому что они каждый день стремятся сделать друг для друга что-то хорошее. Это их потребность. Потребность в любви – не соблюдение стандартных традиций, а необходимость знать, что твоему самому дорогому человеку тепло, светло и радостно. Потребность видеть его, слышать, чувствовать. Потребность отдавать, а не брать. Потребность улучшать его жизнь, а не наполнять проблемами.

Каждый по-своему понимает, проявляет и осознает чувство любви. Но есть что-то, что объединяет нас всех: перед подлинной любовью, а не ее искусственными заменителями, мы все равны. И мы все беззащитны.

Я не против праздников, чествующих Любовь. Я против, когда одним-единственным праздником ее пытаются обесценить. Берегите друг друга. И будьте друг у друга.

* * *

Однажды ты сядешь на берегу моря и будешь любоваться своей памятью. Срок боли истекает тогда, когда ты отказываешься владеть даже ею, понимаешь? Когда жизнь шепчет на ухо твоей недогадливости, что ничего на самом деле у тебя не отняла.

Потому что твое – это не то, что ты оставляешь себе, как вещь, купленную в магазине. Не то, что просто присваиваешь себе по кажущемуся праву любви. Не то, что всегда можешь держать в своих руках, иметь в зоне доступа, в возможности прикоснуться.

Твое – это то, с чем ты соединил свою любовь. То, что щедро одарил нежностью. То, чем отогрелся, чем наполнился, чем обнял свою душу. Это твои чувства.

Если все так, то кому под силу изъять у тебя их, скажи? Вечность забирает только упаковку. Остальное ей не по силам.

Выйти из боли потери – отказаться от собственности на то, чего больше не держат твои руки. Выйти из боли неполученной любви – отказаться от желания завладеть другим человеком, оставляя при себе свои лучшие чувства, чтобы прожить их. Выйти из боли хронического недовольства жизнью – отказаться думать, что жизнь должна быть у тебя на посылках, как пленная золотая рыбка.

Я думаю, что счастья вокруг было бы значительно больше, если бы мы не пытались, как мелкие собственники, складывать все, от любимых людей до красивый вещей, в свой заплечный мешок и назначать себя хозяевами. Потому что счастье – это не владеть. Счастье – чувствовать, хранить бережно впечатления.