— Я не умею играть. Я никогда не играла.

— Я вас научу, — пообещал Гордон. Это был один из самых приятных вечеров в ее жизни. В середине вечера Бесс принесла им напитки и закуски, но все прочее время они оставались в игровой комнате с глазу на глаз. Обычно Элайн не слишком интересовалась играми, потому что считала их пустой тратой времени. Но Гордон старательно объяснил ей, что пул, в отличие от многих других игр, полезен, поскольку проверяет математическое мышление игрока и чувство соотношения. Он учил ее игре, как будто это была головоломка, которую предстоит решить, объясняя удары от борта и то, как ударить по шару, чтобы послать его влево или вправо. Все это было очень захватывающе, а его общество делало это вдвойне стоящим.

Когда где-то в одиннадцать тридцать она пошла спать, она чувствовала себя окрыленной. Несмотря на то, что случилось с Силией, несмотря на уныние, нависшее над домом, несмотря ни на что, она чувствовала себя замечательно.

Из-за Гордона.

Когда она уснула, ей приснился Гордон. Они гуляли вместе по бескрайнему саду, где вся трава была подстрижена и все кусты ухожены. Дикие фрукты росли на многих деревьях. Птицы пели над головой и сопровождали их, словно особые слуги, куда бы они ни пошли. Небо было синим, воздух — теплым, а весь остальной мир — за миллион, за миллиард лет от них.

Она проснулась от грома, который ударил над крышей, словно бомба...

Сперва она не распознала источник шума и даже комнату, в которой проснулась. Гром сотрясал плоское небо снова и снова, обрушивал бесплотные кулаки на дом Матерли, дребезжал оконными рамами и заставлял сам воздух одобрительно дрожать. Молнии, вызванные из другого измерения тяжелой канонадой, поигрывали желто-белыми пальцами по стеклу и отбрасывали ломкие крупицы призрачного света на кровать, в которой она лежала. И только когда полдюжины вспышек этой стробоскопической иллюминации ударили в тускло освещенную комнату, она вспомнила о доме Матерли, своей работе, своем пациенте, о нападении на Силию Тамлин, об истории про Сочельник...

Ее безмятежный сон ушел.

Ее сон о Гордоне улетучился.

Она встала и подошла к окну.

Утро было совсем темным, низкое небо набрякло от пелены холодного дождя, который прорывался сквозь деревья на ухоженный сад в хозяйских угодьях. Гроза была такой неистовой, дождь — таким плотным, что она даже не могла рассмотреть колониальный особняк Бредшоу, который обычно был виден из ее окна даже в сумерки.

Особенно яростный удар грома заставил ее вздрогнуть и отскочить назад. Когда он миновал, она рассердилась. Было время — и совсем недавно, — когда она ни за что не испугалась бы грома, когда она сочла бы его всего лишь шумом, безобидным шумом. Этот дом изменил ее, а она не оказывала ему достаточного сопротивления.

Элайн отвернулась от грозы, приняла душ, оделась и отправилась осмотреть Джейкоба. Он по-прежнему был полон ложной уверенности, что несостоявшийся убийца Силии Тамлин — посторонний человек.

Комнаты внизу были темные, освещенные только пробивавшимся сквозь облака солнцем, которое тускло светило в глубоко посаженные, исполосованные дождем окна. На кухне она обнаружила грязные тарелки, составленные в раковину. Бесс не убирала накопившийся с утра мусор и не готовила дневную еду, хотя было уже начало одиннадцатого. Это, как она решила, означало, что у пожилой четы выходной и они уехали за покупками или в гости. Бесс была просто помешана на чистоте, чтобы оставить невыполненной свою работу.

Она приготовила себе тост и кофе, поела за кухонным столом, откуда ей были видны задняя лужайка, бегущие облака, ивы, которые трепал ветер. Она неспешно пила вторую чашку кофе, когда дверь в кухню открылась и вошел Деннис Матерли. Лицо его вдоль левой щеки было заляпано алой краской, а руки покрыты зелеными пятнами. На нем были истрепанные джинсы и рабочая рубашка — гораздо менее претенциозное одеяние, чем то, в котором она привыкла его видеть.

— Доброе утро! — поздоровался он, бодрый, несмотря на дождь и настрой в старом доме. Она сдавленно произнесла:

— Доброе утро, Денни.

— Я вижу, вы сварили кофе.

— Я не наполняла кофейник, — сообщила она. — Но там, наверное, еще хватит на пару чашек.

Он налил чашку, положил сахар и сливки, чересчур много, как ей показалось, потом сел за стол, прямо напротив нее, осторожно отхлебывая дымящийся напиток.

— Вы слышали про Силию? — спросил он. Элайн обнаружила, что ей не хочется смотреть прямо на него. Она сказала, по-прежнему глядя мимо его плеча, на дождь:

— Нет, не слышала.

— У нее миновал кризис, — г выдал новость Деннис.

Она посмотрела на него:

— Очнулась от комы?

Он нахмурился и вытянул губы.

— Еще нет. Но доктора говорят, что ее шансы на полное выздоровление очень неплохие. Они намерены давать ей сильное успокоительное, когда она придет в себя, так что, вероятно, мы какое-то время не узнаем, кто виноват.

Она не знала, что сказать в ответ. Она вообще не хотела с ним говорить, и особенно о том, как ударили ножом молодую девушку, которую он до этого привел в этот дом. Глядя на него, отчасти завороженная его приятной внешностью, она увидела в его глазах нечто, с чем ей не хотелось иметь дело и что она не могла ясно определить, нечто немало ее пугавшее.

— А что, у Бесс и Джерри выходной? — поинтересовалась она, надеясь, что разговор сам собой угаснет в банальностях.

— Да, — кивнул он. — И Бесс будет кричать как оглашенная, когда увидит тарелки, которые здесь понаставили. — Он хмыкнул и сделал последний глоток кофе.

Она тоже допила свой и поставила чашку в раковину, после того как сполоснула ее.

Он подошел к ней, поставил свою чашку рядом с ее и осведомился:

— Вы не хотите подняться в мою мастерскую и посмотреть на последние несколько “шедевров”, над которыми я так усердно работал?

Она не хотела. И протянула:

— Вообще-то у меня есть дела и...

— Идемте, — настаивал он. — Отец уехал по делам в город. Гордон отправился вместе с ним. Некому повосторгаться миниатюрой, которую я только что закончил. А я просто гибну без поклонников.

— Дядя Пол, похоже, ваш величайший поклонник, — сопротивлялась девушка.

— Да, но он тоже уехал. Сегодня тот день месяца, когда он получает свой чек. К этому времени он уже взял его в банке, но не вернется домой до ужина. Он любит отмечать получение каждого чека в каком-нибудь из его любимых баров. — Деннис улыбнулся, говоря это, и она увидела, что в его лице или голосе нет ни гнева, ни упрека. Ему, казалось, вообще все равно, что его дядя — пьяница.

Потом ей пришло в голову, что, если не считать Джейкоба Матерли, они одни в доме.

А Джейкоб — инвалид, не способный помочь ей, если...

Если — что?