Это было изображение Иисуса, снятого с креста. С головой, покоящейся на коленях какого-то старика. Он лежит на холсте, разостланном на земле. На него внимательно смотрят моложавый мужчина и юная женщина в желтом платье, а в центре — Дева Мария, прикрывающая удивленное лицо платком точно такого же голубого цвета, который является мне во сне. Сама по себе картина статична, композиция ее четко выверена и неподвижна, все персонажи расставлены по местам, поворот головы, движение рук — все рассчитано до миллиметра. И лишь лицо Девы, образующее центр полотна, словно движется и меняет выражение на глазах зрителя: она взирает на убиенного сына, и во взгляде ее, выражающем — что подчеркнуто чисто колористическими средствами — внутреннее напряжение, странно сочетаются страдание и умиротворенность.

В какой-то момент, пока я стояла неподвижно перед картиной, пальцы у меня самопроизвольно сложились в крест. Такого со мной прежде не случалось.

На табличке, висящей рядом с картиной, я прочитана название и имя художника. Стояла я долго, все сильнее ощущая, как сгущается вокруг меня сама церковная атмосфера. Я вновь перекрестилась, прошептала: «Помоги мне, Святая Дева», — и рассмеялась.

Никогда бы не подумала, что в нашей семье был живописец.

Изабель выпрямилась и посмотрела на кровать, где спали дети. Якоб уже проснулся и сидел, обхватив руками ноги и прижав подбородок к коленям. У него был самый острый в семье слух.

— Лошадь, — тихо вымолвил он.

— Лошадь, — повторила шепотом Изабель, толкая Этьена в бок.

Тот, толком еще не проснувшись, вскочил, натянул штаны и принялся трясти спящего Бертрана. Его темные волосы взмокли от пота. Вдвоем с Бертраном они скользнули вниз по лестнице, и в этот самый момент кто-то забарабанил в дверь. С сеновала Изабель было видно, как мужчины стискивают в руках топоры и ножи. Откуда-то из глубины дома со свечой появилась Анна.

Проговорив что-то через щель в двери, Жан отложил топор и потянул в сторону задвижку.

Камердинера герцога де Эгля здесь знали хорошо. Он всегда останавливался в доме Турнье, когда приезжал собирать дань с крестьян близлежащих деревень, аккуратно делая записи в книге, переплетенной в, телячью кожу. Низкорослый, толстый, лысый, он компенсировал недостаток роста громовым голосом, который Жан тщетно пытался заглушить. С таким голосом, как у него, секретов не удержать.

— Герцог убит в Париже!

Анна судорожно вдохнула и выронила из рук свечу. Изабель машинально перекрестилась, вцепившись ногтями в шею, огляделась вокруг. Все четверо детей сидели в ряд, рядом с ними, на самом краю кровати, неловко примостилась Сюзанна, которой явно мешал огромный выпирающий живот. «Уже недолго осталось», — подумала Изабель, автоматически прикидывая сроки. Применения старым знаниям не было, но забываться они не забывались.

Маленький Жан играл с ножом, который брал с собой даже в постель. Якоб сидел молча, полуприкрыв глаза, большие и карие, как у матери. Мари и Дебора сидели, прижавшись друг к другу. Дебора дремала, у Мари, напротив, глаза так и сверкали.

— Maman, а что такое «убит»? — Голос ее прозвучал так, словно кто-то застучал ложкой о дно медной кастрюли.

— Ш-ш-ш.

Изабель передвинулась в изножье кровати, чтобы лучше слышать слова камердинера. Сюзанна села рядом, и обе они наклонились вперед, упершись руками в перила лестницы.

— …Десять дней назад, на бракосочетании Генриха Наваррского. Городские ворота были заперты, и тысячи приверженцев истины стали жертвой резни. Вместе с нашим герцогом — адмирал Колиньи. И Парижем дело не ограничилось. Честных людей убивают по всей стране.

— Но здесь-то нас, сторонников истины, католикам не достать, — возразил Жан. — Мы слишком далеко от Парижа.

— Говорят, со стороны Менда движется отряд солдат, — прогремел камердинер. — Хотят воспользоваться гибелью герцога. И конечно же, первым они схватят вас, его синдика. Герцогиня спешно направляется в Але. Через несколько часов она будет здесь. Ради спасения семьи вам бы лучше присоединиться к нам. Герцогиня приглашает только вас — семейство Турнье, на остальных это не распространяется.

— Нет.

Это была Анна. Она зажгла потухшую свечу и, слегка ссутулившись, с серебряной косой через всю спину, твердо стояла посреди комнаты.

— Нам нет никакой нужды покидать свой дом, — продолжила она. — Здесь мы в безопасности.

— И урожай надо собрать, — добавил Жан.

— Ладно, но если вдруг передумаете, имейте в виду, вся ваша семья — и каждый ее член в отдельности — может присоединиться к свите герцогини.

Изабель показалось, что она уловила взгляд, брошенный камердинером на Бертрана. Сюзанна, глядя на мужа, зябко поежилась. Изабель взяла ее за руку — она была холодна как лед. Она перевела взгляд на детей. Девочки, еще слишком маленькие, чтобы отдавать себе отчет в происходящем, снова заснули; Якоб по-прежнему сидел, упершись подбородком в колени; маленький Жан был одет и, прислонившись к перилам, выжидательно смотрел на взрослых.

Камердинер отправился по другим домам предупредить о надвигающейся беде. Жан запер дверь на щеколду и положил топор на пороге; Этьен с Бертраном направились в амбар — запереть изнутри. Анна подошла к камину, поставила свечу на доску и, встав на колени, разгребла золу. Сначала Изабель показалось, что старуха собирается разжечь огонь, но выяснилось, что это не так.

— Что это она там делает? — Изабель вцепилась в руку Сюзанне и кивнула в сторону камина.

Сюзанна смахнула слезу со щеки и посмотрела на мать.

— В камине заключена магическая сила, — прошептала она наконец. — Эта сила защитит дом. Maman молится ей.

Магическая сила. Чудо. О ней все эти годы говорили, но как-то невнятно, Этьен и Сюзанна ничего не объясняли, а Жана и Анну Изабель спросить не решалась.

— Но что она собой представляет? Что там в камине? — На сей раз Изабель решила докопаться до правды.

— Не знаю. — Сюзанна покачала головой. — Да к тому же и говорить нельзя — сила уйдет. Я и без того слишком много сказала.

— Но почему она молится? Ведь месье Марсель говорит, что в молитве нет никакого чуда.

— Это старше молитвы и старше месье Марселя с его уроками.

— Но не старше Бога. Не старше Святой Девы, — едва слышно проговорила Изабель.

На это Сюзанна не нашла что ответить.

— Если мы уйдем из дому, — заговорила она о другом, — если отправимся с герцогиней, защиты у нас не останется.

— Как же не останется? Нас защитят люди герцогини, их мечи, — возразила Изабель.

— Так ты идешь?

Изабель промолчала. Как убедить Этьена? Камердинер, когда был здесь, и в сторону его не посмотрел. Он знает, что Этьен никуда не уйдет.