Но самый главный шаг был сделан, когда я встретила безногого человека.

Прошла всего неделя, и мои страхи вернулись. Мы поехали за покупками в магазин, он остановил машину в лесу, и снова мне пришлось делать то, чего я делать не хотела.

На этот раз нежных поглаживаний и объятий, которые мне так нравились, было совсем мало. Вместо этого он схватил меня за волосы, крепко прижал мою голову к своей груди и стал заталкивать мою руку к себе в штаны. Он больше не шептал, какая я красивая, какая я молодец, — нет, из его рта вырывались лишь стоны и глухое мычание, и он стискивал меня все крепче.

Я почувствовала, как мне на пальцы плеснулось что-то теплое и липкое. В воздухе разлился странный кисловатый запах. Почему-то мне захотелось задержать дыхание.

Сосед поднес мокрую ладошку к моему рту, заставляя взять в рот испачканные пальцы.

— Оближи, Марианна, тебе понравится, — произнес он, внимательно наблюдая за мной.

На вкус мой палец оказался соленым, и странный запах был теперь совсем близко. Я скривилась и попыталась вытащить его изо рта, и мужчина засмеялся. В первый раз с тех пор, как мы познакомились, он смеялся не со мной, а надо мной.

Такого предательства я вынести не могла, по щекам побежали слезы. Даже отвернувшись от него, я все равно чувствовала тепло его тела, развалившегося на кожаном сиденье, все равно слышала тяжелое дыхание и ощущала запах его пены для бритья. А потом он заговорил:

— Успокойся, моя маленькая леди. Не веди себя как глупая девочка. Давай посмотри на меня.

Он взял меня за подбородок и силком повернул к себе так, чтобы получить возможность заглянуть мне в глаза.

— Марианна, а ты видела своего братика голым?

— Да, — прошептала я.

— И что же у мальчиков находится вот тут? — Он указал на ту штуку, которая до сих пор вываливалась из его штанов, на ту штуку, которую он заставлял меня трогать, которая недавно росла в моих руках, словно жила своей собственной жизнью.

Я не могла выдавить из себя ни слова. Я хотела, чтобы он убрал это. Его штука была совсем не похожа на маленький хвостик моего брата.

Но он не убирал. Его, похоже, забавляло мое смущение, поэтому он весело продолжил:

— Вот эта штука, глупышка! У каждого мальчика такая есть. У меня она больше, потому что я взрослый мужчина. Скоро тебе понравится ее трогать. Взрослым девочкам нравится это делать.

Я знала, что мне не понравится. Когда этот твердый горячий отросток прижимался к моему животу, меня трясло от отвращения, а уж когда испачкал меня непонятной вонючей жидкостью, мне стало совсем плохо. Но я никак не могла подобрать слова, чтобы объяснить мужчине из соседнего дома, что я чувствую.

Он заметил, что я растеряна, и в мгновение ока снова стал моим другом, человеком, который заботится обо мне: вытер мои руки, погладил по голове, привел волосы в порядок и нашел в бардачке очередную конфету.

Вечером того же дня он зашел к нам домой.

— Я сейчас в город еду, надо с одним знакомым встретиться. Думал потом свежей рыбы купить к ужину, — сказал он матери и со смехом отмахнулся от ее попыток убедить его в том, что уж в этот раз она не даст ему заплатить за нас. — Не беспокойтесь на сей счет. Я сегодня неожиданно получил кругленькую сумму, так что могу себе позволить угостить соседей. И приводите к нам детей, поужинаем вместе.

Мама вдруг поняла, что ей не придется готовить надоевшее рагу и мыть посуду, поэтому улыбнулась и с радостью приняла предложение.

— Я куплю столько, что и мужу вашему хватит, так что его тоже будет ждать горячий ужин. Если у вас нет никаких неотложных дел, можете пойти поболтать пока с Дорой. Я на встречу потрачу от силы полчаса, не больше. И вы не против, если я возьму с собой Марианну? Она поможет донести покупки.

— Я не хочу никуда ехать, — выпалила я.

— Да что с тобой такое, Марианна? — рассердилась мама. — А ну-ка извинись за грубость!

Почему она ничего не понимает? Она что, не видит, зачем он хочет взять меня с собой? А может, ей все равно?

Я отчаянно пыталась придумать, как избежать поездки, но уже в тот миг знала, что все бесполезно: в результате меня отшлепают и отправят спать без ужина.

Я обиженно вздохнула и, ничего не говоря, пошла к двери.

— Может, это на нее так погода влияет? — сказал сосед, заботливо глядя мне вслед. — Не грусти, Марианна, поездка на машине пойдет тебе на пользу. А вы как думаете? — повернулся он к моей матери.

— Конечно, на пользу, — ответила та.

Повернув голову, я натолкнулась на ее взгляд, полный злости; заметила я и ее улыбку, обращенную к соседу.

Он взял меня за руку, и мы вышли из дома.

Как только за нами закрылась дверь, мне стало так страшно, что по спине забегали мурашки. Он обязательно накажет меня за мою выходку. Наверное, даст пощечину за грубость и за то, что обратила внимание на его интерес ко мне. Но я по-прежнему не понимала, что он за человек на самом деле. Когда ему кто-то перечил, он никогда не поступал так, как мой отец. Вспышки ярости, размахивание кулаками — все это не для него, ведь это так грубо, так по-варварски. Крики, ругань, грязные выражения — все это ниже его достоинства…

Мужчину из соседнего дома привлекала изысканная, тонкая жестокость, и в тот вечер он преподнес мне урок такой жестокости, хотя истинное значение произошедшего я поняла очень и очень не скоро. Его метод распространения контроля заключался в том, что он в равной мере использовал манипуляцию и запугивание. Для начала он наносил рану, потом заражал ее страхом и тут же проливал потоки оправдания и хвалебных песен. «Я делаю это ради твоего же блага, Марианна», — говорил он. Он причинял мне боль, но я верила, что только он может все поправить.

Когда мы въехали в город, он повернул на темную улицу, по обеим сторонам которой стояли мрачные заброшенные дома. Остатки занавесок колыхались в разбитых окнах, перекошенные двери скрипели на проржавевших петлях, открывая взору прогнившие остовы лестниц и облезлые стены.

Сердце сжалось от страха. Куда он привез меня на этот раз?

Заметив мое состояние, сосед ненавязчиво обнял меня за плечи и улыбнулся — теплой улыбкой, той, которую я любила, которой доверяла. Ему удалось успокоить меня, и я слегка расслабилась.

— Ты знаешь, Марианна, я помню все твои истории, — сказал он вдруг. — Особенно те — о людях, которые раньше жили в старом фермерском доме.

Удивленная таким поворотом событий, я посмотрела на него вопросительно.

— Ну вот мы и приехали. — Машина остановилась. — Выходи, я хочу тебе кое-что показать.