— Тебе, ma belle, пора бы перестать выдумывать всякие ужасы. Лучше засыпай. — Гийом притянул молодую женщину ближе так, чтобы голова ее покоилась на его груди.

Лилиан чувствовала, как под ее щекой бьется его сердце — учащенно, прерывисто. Вот и он тоже не остался равнодушным, подумала она. И, довольно улыбаясь, закрыла глаза.

Спала Лилиан крепко, без снов, а, пробудившись, мгновение лежала неподвижно, не вполне понимая, где она и что происходит, как если бы это сладко ноющее тело принадлежало вовсе не ей. Но тут волной нахлынули воспоминания — и Лилиан резко села на кровати.

О Господи, подумала она в отчаянии. Я в постели с Гийомом де Монфором!

Хотя, строго говоря, истине это не вполне соответствовало. Рядом с Лилиан никого не было. Более того, из ванной не доносилось ни звука. И одежда его тоже исчезла.

— Он ушел, — вслух произнесла молодая женщина. И голос ее, тихий и жалобный, эхом отозвался от стен пустой холодной спальни.

Лилиан снова легла и натянула одеяло до самого подбородка. В горле у нее пересохло, сердце билось неровно и глухо.

Ну что ж, сказала она себе, вот я и стала девочкой-на-одну-ночь. Поздравляю. С этой мыслью мне предстоит жить до самой смерти. Остается лишь надеяться, что дело того стоило. Но что еще ужаснее, она занималась любовью с едва знакомым мужчиной, о средствах предохранения даже не вспомнив. А ведь этот записной донжуан, надо думать, успел поразвлечься с красотками в отелях всех столиц мира, не говоря уже о городах помельче вроде Де-Мойна. И с этим тоже предстоит что-то делать.

Лилиан до боли закусила губу, сдерживая стон отчаяния.

И ведь некого винить, кроме себя самой. В конце концов, не она ли вчера вечером отправилась в ресторан на встречу со случайным ухажером, разодевшись в пух и прах. То есть, по сути дела, сама бросила Гийому де Монфору вызов, от которого ни один мужчина не откажется, если, конечно, в жилах его течет кровь, а не водица. А все из-за глупой, детской обиды.

Э, нет. Это оправдание уж больно надуманное, мысленно одернула себя Лилиан. Гийом де Монфор заинтриговал ее с первых же минут знакомства. Властно вторгся в ее мечты и сны, преследовал ее в фантазиях и наяву. Первым бросил ей вызов — и она не устояла.

И, к слову сказать, получила-таки свой приз, и даже больше. За несколько часов Гийом на многое открыл ей глаза… А сколько всего узнала она о собственном теле и его потребностях! За эту ночь Лилиан изменилась и к прошлому возврата нет.

Неопытная, простодушная девчонка, по пунктам распланировавшая свое счастливое будущее, благоразумно просчитывающая свои шансы на рассудочный брак, исчезла… Если, конечно, и впрямь когда-нибудь существовала.

Как там говорила Франси? «Рай, ад и сердечная боль»?

Что ж, в раю она уже побывала. И теперь гореть ей в аду, сознавая, что для Гийома она лишь очередная случайная подружка, пресловутая девочка-на-одну-ночь. И хотя сейчас чувства Лилиан словно атрофировались, она знала: сердечная боль очень скоро даст о себе знать, и в полную силу.

А ведь есть еще Юджин, которого она бессовестно предала.

Я никогда не смогу ему признаться в измене, убито думала Лилиан. Не смогу причинить ему такую боль. Он этого не заслуживает. Придется придумать какой-нибудь благовидный предлог и тихо расторгнуть помолвку. Скажу ему, что передумала… что слишком ценю мою независимость… что для меня главное — карьера.

Вот уж кто порадуется, так это матушка Юджина. Почтенная дама всегда считала, что ее сын слишком хорош для меня. Вечно намекала, что современные девушки все, как на подбор, карьеристки, с такими семьи не создашь…

Застонав, Лилиан уткнулась лицом в подушку. Сколько себя ни обеляй, ее возмутительному поступку оправдания нет и быть не может. Она не имела ни малейшего права идти в ресторан с Гийомом де Монфором, не говоря уже о том, чтобы пускать его в собственную постель.

А теперь он бросил ее, ушел, даже не оглянувшись. И виновата во всем только она одна. Если ведешь себя как распоследняя шлюха, так не жди, что обращаться с тобою станут как с королевой.

Лилиан сбросила одеяло и встала. Ночь осталась в прошлом, наступило утро — стало быть, жизнь продолжается. Она примет ванну — смоет с себя запах и поцелуи Гийома де Монфора — оденется и начнет отменять приготовления к свадьбе. Позвонит в цветочный магазин, потом в церковь, потом в типографию и в ресторан… Придется сначала список составить, размышляла Лилиан, включая воду и добавляя в нее немного своей любимой пенки с ароматом жасмина и фиалки.

А еще ей предстоит до крайности неприятное объяснение с матерью. Та наверняка примется рвать на себе волосы и обвинять дочь во всех смертных грехах.

Впрочем, в ситуации есть свои плюсы. Не придется шествовать к алтарю в сопровождении противной маленькой сопливки… И, конечно же, Гортензия не преминет пожаловаться на то, «как огорчена ее милая малютка».

Да уж, скандал разразится — мало не покажется! Лилиан недовольно нахмурилась: а надо ли ей во всем этом участвовать? Отчего бы не воспользоваться отпуском, который она «зарезервировала» на медовый месяц, и не уехать куда-нибудь, где она сможет спокойно собраться с мыслями и выработать стратегию дальнейших действий?

Отпуск со всей определенностью пойдет мне на пользу, решила Лилиан, пробуя рукой воду. А клиенты в большинстве своем наверняка согласятся подождать до ее возвращения. Она специалист высокого класса, недаром же у нее от заказчиков отбоя нет.

Да, дизайнер она превосходный, а вот в том, что касается личной жизни, полный профан…

Лилиан залезла в ванну, с наслаждением окунулась в душистую пену и закрыла глаза.

Да, я выставила себя полной дурочкой, подверглась смертельному риску, но испортить мне жизнь не позволю, внушала себе Лилиан. Любой человек имеет право на ошибку, и ее ошибка — это Гийом де Монфор. Серьезная, но вполне поправимая.

В коридоре послышался легкий шорох, и Лилиан поспешно обернулась.

Ее «серьезная ошибка» стояла в дверном проеме, плечом подпирая косяк. Гийом был одет, но без галстука; верхняя пуговица рубашки небрежно расстегнута.

— Доброе утро, — негромко поздоровался он. — Bon matin. — И шагнул к ванной, по дороге стягивая с себя пиджак. — А я думал, mon amour, ты проспишь до моего возвращения.

— Ты… вернулся? — глухо выдохнула молодая женщина. — Но куда ты ходил?

— Холодильник у тебя битком набит едой, вот только к завтраку там ничего не нашлось, так что я по-быстрому сбегал в супермаркет. — Гийом принялся демонстративно загибать пальцы. — Итак, у нас есть свежие булочки, апельсиновый сок, сыр, ветчина, йогурты. И все это мы с удовольствием съедим… — карие глаза его озорно блеснули. — Но позже.

И, к огромному изумлению Лилиан, Гийом закатал рукава, склонился над ванной и вынул мыло из ее разом онемевшей руки.

— Вставай-ка, моя красавица, — попросил он.