Он сбросил скорость и свернул с Рязанской трассы на просёлочную дорогу, ведущую к стоящей неподалёку деревне. Гады, ехавшие метрах в ста за ним, сделали то же самое Егор рассчитывал на то, что в деревнях жизнь начинается рано и на улицах должны быть люди. Не станут же, в самом деле, эти придурки его убивать при свидетелях. Въехав в посёлок, он медленно повёл машину по центральной улице между старыми, облезлыми домишками. Жителей не было видно. Судя по всему, их или вообще не было, или они ещё спали. «Проклятые реформы, – подумал он со злостью. – Даже колхозники без работы остались». Он притормозил, чтобы не раздавить перебегающую через дорогу обезумевшую курицу, и тут увидел в глубине двора молодую женщину в сарафане. Она кормила гусей, а у сарая копался с разобранным мотоциклом какой-то мужик, видимо, муж. Егор не раздумывая подрулил к резному палисаднику и, не глуша мотор, вышел из машины, заметив краем глаза, что «жигуль» остановился за три дома от него и все преследователи сидят в машине.

– Здрасьте! – сказал он, входя в калитку с приветливой улыбкой на лице.

– Добрый день, – улыбнулась женщина, с любопытством рассматривая незнакомца.

– Привет, – пробурчал мужчина, с интересом уставившись на «БМВ», сверкающий полировкой на улице. – Что скажешь?

– Мне бы водички, если можно, – попросил он. – А то что-то в горле пересохло.

– Да ради бога, – сказала женщина, – такого добра навалом.

И ушла в дом, вытирая руки о сарафан, который, очевидно, служил одновременно и фартуком, и полотенцем, и вечерним платьем. Егор опустился перед разобранным движком мотоцикла и стал наблюдать за работой измазанного мазутом хозяина, который ковырялся в коробке передач.

– Что, шестерёнка полетела? – посочувствовал он.

Тот удивлённо посмотрел на него и тут же взорвался:

– Какая, на хрен, шестерёнка! Тут вообще ничего целого не осталось! Заколебался уже ремонтировать этот гроб! Провалился бы он в навоз! Сгнил уже весь давно…

Видать, и в самом деле мотоцикл уже порядком надоел мужику за долгие годы, проведённые над ним. А что делать? Ездить на чем-то надо. Егор вздохнул, скосил глаза на улицу, увидел, что преследователи все ещё сидят в машине, и быстро заговорил:

– Хочешь, отдам тебе свою тачку? Не смотри на меня так – глаза выпадут. И рот закрой. Я вполне серьёзно. Видишь, «жигуленок» стоит у того дома через улицу? Если ты поможешь мне избавиться от них, то считай, что тачка уже твоя. Не перебивай, у меня нет времени. Поверь, такое, может, раз в жизни случается. Меня загнали в угол, и, чтобы выпутаться, я ничего не пожалею, тем более машины. Не оглядывайся ты на них!

– Вот ваша водичка, пейте, – услышал он голос женщины за спиной.

– Пошла ты со своей водичкой! – рявкнул на неё муж. – Изыди в хату! И цыть мне.

Егор услышал, как она со вздохом выплеснула воду на землю и отошла. Он снова заговорил:

– Эти люди очень опасны. Я не знаю, кто они такие. Может, прибьют тебя и твою жену, но это уже твои проблемы. Если хочешь тачку – выкрутишься. И ещё: там, в машине, спит один из них – он мне нужен живым и не должен сбежать. Но самое главное – я должен как-то смыться отсюда.

Вот теперь я сказал все. Думай, голова, соображай. Цена немаленькая. Я оставлю тебе все документы и машину, потом переоформим. И даю зуб.

Он видел, как мужчина жадно сглотнул слюну, не отрывая глаз от его машины, и начал что-то лихорадочно соображать, так же сидя перед ним на корточках и продолжая автоматически вертеть в руках замасленную шестерёнку. Предложение было фантастическим, дурным, нереальным, но очень заманчивым. Егор понимал, что для хозяина мотоцикла получить новенький «БМВ» последней модели все равно что стать вдруг американским президентом. Но он рассчитывал на находчивость деревенского парня и знание местности, без которых ему отсюда не выбраться.

– Поклянись матерью, если она у тебя есть, – осипшим голосом попросил тот, глядя Егору в глаза.

– Есть, Валентина Сергеевна зовут, в Самаре живёт. Клянусь, братишка, её жизнью и здоровьем, что не обману. Мы же с тобой русские парни, надо помогать друг другу. Ну, надумал что-нибудь?

– А те козлы вооружены?

– Понятия не имею. Не исключено. Но они, скорее всего, за мной погонятся. Хотя могут и вернуться за своим. Это очень сложно, но выполнимо. Помоги, богом молю.

– Ладно, не молись, я все понял. Зайди в хату и сиди с Любкой, а я огородами кое-куда сгоняю.

– Может, сначала тачку во двор загоним? А то как бы тот хер не проснулся. Сюда бы побольше людей собрать, тогда не рыпнутся. Сможешь?

– Это Любке нужно сказать. Ладно, иди в дом. Ключи в машине?

– Что, не слышишь, что мотор работает? – усмехнулся Егор, потом поднялся, лениво потянулся и медленно поднялся на крыльцо, видя, что люди из «Жигулей» все ещё сидят в машине, не зная, что он задумал.

– Любка! – крикнул муж. – Выдь сюда! Женщина тут же высунулась из двери, раздираемая любопытством.

– Ступай тётку Маню сюда покличь с Василием. Да скажи, мол, срочно, дело на миллион. Бегом, дура, че стала, вишь, человек ждёт?

Женщина лёгкой бабочкой слетела с крыльца и метнулась в калитку, быстро перебирая сильными загорелыми ногами. Муж вытер тряпкой руки, не переставая думать о чем-то, бросил её на землю, подошёл к забору, открыл большую створку, подложил кирпич, чтобы не закрывалась, и боязливо подошёл к тихо урчащей красавице. Он уже представлял себя её хозяином, облизывая глазами полированную поверхность. «Ну и черт с ней, с тачкой, – подумал Егор, отвернувшись, – главное дело сделать, а там, глядишь, другую куплю. Выжить бы».

* * *

– Ты лучше сам загони, – проговорил мужик, не решившись, – не хочу сиденье пачкать.

Егор быстро соскользнул с крыльца, сел за руль и, когда уже въезжал во двор, увидел, что двое – кассир и завхоз – вышли и, сложив на груди руки, наблюдают за ним. Оставшиеся в машине о чем-то спорили между собой.

Заглушив мотор, он потрогал пульс у менеджера, приложив палец к сонной артерии. Тот ещё жил, но дыхание было очень слабое. Оставив его лежать, он вышел из машины.

– На, держи, переоденься, – сказал Егору мужик, кидая в него рубахой со штанами. Они чистые, не бойся. А твои Любка постирает, а то от этой кровищи тошнит. Убил, что ль, кого?

– Пока нет, но в ближайшее время собираюсь, – рассмеялся Егор и стал переодеваться прямо во дворе, на глазах у преследователей.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо сказал мужик, глядя на него, – а когда машину переоформлять приедешь – свои вещи и заберёшь.

– Да оставь их себе, – сказал Егор, – будет в чем на новой машине ездить.

Вещи пришлись Егору впору, он стал похож на деревенского рубаху-парня. Вытащив бумажник из окровавленной рубашки, он сунул его себе в карман и вдруг вспомнил: