Что это, если не фарт? Подарок судьбы? Или исполнение желания проигравшего призрака? Чтобы это ни было, Никитос решил принять с благодарностью. К тому же были у него мысли, что это все-таки заслуги его внешних данных, а не какого-то там мертвеца, играющего в прятки.

– Я готова, – послышалось из ванны.

Никита хотел присоединиться к Насте в ванной, но передумал. Он же брутальный самец и на своей территории. Пусть она придет к нему. Бегать за девушкой, даже ради секса, даже если она уже раздета, ниже его достоинства. Черт! Кого он хочет обмануть?! Ей же может что-то не понравиться, и она уйдет. В послужном списке Никиты таких эксцессов не было, но всегда бывает первый раз.

Он вскочил, подбежал к двери и практически столкнулся с обнаженной Анастасией.

– Ты куда это?

– Разминка перед основным упражнением, – попытался пошутить Никита.

– А ну давай. Потому что если ты завалишь основную программу…

– Не завалю, будь спокойна.

Никита прижался к влажному телу девушки.

– О-о, я вижу, ты готов, – улыбнулась Настя. – По крайней мере, нижняя часть так и рвется в бой.

Он собирался ей ответить в ее же духе, но из кухни раздался детский смех. Никита посмотрел на Настю, потом выглянул в коридор.

– Что-то случилось? – спросила девушка.

– Ты это слышала?

Он уже понял, что она не слышала. Да и он уже не слышал. В комнате играла музыка, в остальной квартире было тихо.

– Что?

– Ничего. – Никита попытался улыбнуться. – Показалось.

– Никита Сергеевич, вы меня пугаете.

Она увлекла Григорьева за собой к кровати.

– Я? Или мы с ним вместе? – Никита кивнул куда-то вниз, но Анастасия его поняла.

– Боюсь, что пока только ты.

Григорьев посмотрел вниз. Бугорок на трусах опал. Черт! Мерзкий детский смех! Он не чувствовал никакого возбуждения. Никита знал, что это временный конфуз. Такое иногда бывало, когда секс был скучным, а по телевизору шел «Человек и закон». Но здесь-то еще и секса никакого не было. Зато был смех. Тот самый, из ночной странной игры.

– Может, в другой раз?

Никита очнулся.

– И в другой, и в этот.

Он подошел к ней и прижался. Провел по спине, по пояснице, сжал ягодицы. Настя впилась в его губы и снова отступила к кровати. Никита оставил одну руку на упругой попке, а вторую просунул между собой и Настей и взялся за ее аппетитную грудь.

«Сегодня, – подумал он, – все произойдет непременно сегодня».

И повалил гостью на кровать. И ни одна его часть не подвела до самого конца, до пика их совместного наслаждения. Смеха он больше не услышал. Только считалка мертвеца крутилась на языке, из-за чего он долго не мог уснуть.

Раз, два —

Это не только слова.

Три, четыре —

Меня нету в этом мире.

Пять, шесть —

У меня для вас есть весть.

Семь, восемь —

Как наступит осень,

Девять, десять —

Вас всех повесят.

Леша чертовски хотел спать. Он сидел перед телевизором, уставившись мимо экрана. Он хотел поговорить с Наташей, но уже пожалел, что пришел. Там, где две женщины и бутылка мартини, мужчина нужен для того, чтобы сбегать за добавкой. Ритка все время жаловалась на своего Мишаню. Лешка его ни разу не видел, но после откровений подруги особого желания увидеть его не появилось. Даже наоборот. Крайне непорядочный тип. Как по отношению к жене, так и к Рите. Что делать? Раз уж мир не идеален, то и люди в нем… Одинцова, если честно, мало беспокоили чаянья Поляковой. Она всего лишь потеряла то, чего никогда у нее и не было. Мишаня этот умело держал дистанцию. Врал и дома, и здесь… Даже не так. Врал он только здесь, а дома просто не договаривал правду. Лешка хорошо знал таких людей. Был у него в бригаде такой же умелец – на работе говорил, что жена заболела, надо пораньше домой, а дома говорил, что задерживается на работе. Куда этот паршивец ездил, Лешка догадывался и надеялся, что та, другая того стоила. Однажды жена приехала на объект, и жиголо был пойман за яйца. Лешке тогда было жалко жену коллеги. У нее действительно был болезненный вид, только прихватила она муженька будь здоров. И что? Мачо-верхолаз спустился с небес на землю в прямом и переносном смысле и молча поплелся за своей зазнобой. Так бывает всегда, ну или почти всегда. Леша даже не понимал, на что рассчитывала Рита. На то, что она исключительная, неповторимая? Возможно, это и так, но всегда есть кто-то исключительней и неповторимей. И если бы Маргарита все это поняла до того, как вбила себе в голову дурь, что он будет ее, то и не было бы этих терзаний. Хотя то, что слышал сейчас Леша, не очень-то походило на терзания. Она скорее радовалась… сначала, а потом собиралась позвонить ему и умолять вернуться. Вернуться? Чтобы куда-то вернуться, как минимум там нужно было находиться, а не приезжать на один «перепих». Одинцов посмотрел на подругу. Нет, Полякова далеко не глупая. Она все это понимала. Понимала, но алкоголь подталкивал ее говорить, а если б не Наташа, то и делать глупости.

Одинцов встал и подошел к окну. Слышался шум машин на Садовом, где-то играла музыка. Леша видел часть вывески торгового центра «Звездный». Вид надписи не привлекал, скорее отталкивал. К звукам с улицы и голосам подруг добавилось еще что-то. Словно шелест, словно… Треск?

Треск. Это точно был треск, но откуда он доносился, Леша не мог определить. Одинцов посмотрел в отражение в стекле. Столик со скудным натюрмортом, а по бокам в креслах сидели Рита и Наташа.

Все стихло, но через мгновение звук раздался вновь. Отчетливо, так, будто за его спиной. Леша едва сдержался, чтобы не обернуться. Ему было настолько страшно, что он мог выдать себя тряской рук или перекошенной физиономией. Вот девчонкам будет о чем поговорить. К черту Мишаню, посмотри-ка лучше, как Лешку перекосило. Нет, он не доставит Рите такого удовольствия. К тому же этот треск мог быть и в его голове. Только в его голове. Но проверить все-таки не мешало.

Одинцов сделал шаг вправо, чтобы открылось то, что было до этого за его спиной. Дыхание тут же перехватило. Теперь затряслись и колени. На краю дивана, у кресла, в котором сидела Рита, был мальчик. Тот самый мальчишка в оранжевой футболке.

Одинцов резко обернулся. И плевать он хотел на то, что станет темой для разговоров. Плевать он хотел… На диване никого не было. Девушки, перешедшие к упоминанию интимных подробностей из жизни всех родственников Миши, не заметили ни дрожи в коленях Леши, ни, казалось, самого Одинцова. Он облегченно вздохнул и снова отвернулся к окну. Отражение его привлекло ярким пятном. Он вздрогнул, но поворачиваться больше не стал. Мальчик сидел на диване и смотрел на него.