– Рит, ну не надо. – Наташа попыталась вырвать телефон.

– Тсс. – Рита отклонилась и прижала указательный палец к губам. – Тсс.

Абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Рита развела руками.

– Что и требовалось доказать, – улыбнулась Рита.

Как-то криво. «Должно быть, это печаль», – подумал Леша. Скорее всего, но алкоголь искажал мимику и перевирал чувства. Печаль превратилась в гримасу, способную вызвать только жалость.

– Ну ты нашла, кому звонить. – Наташа, не понимая, что делает, подзадорила подругу. – Он же у нас… непутевый…

– Ветреный, – поправил ее Леша, внеся тем самым некое равновесие в межполовые конфликты.

– Пфф, ветреный? – Рита снова состроила гримасу, но что она могла означать, Леша не догадывался. – Он кобель! Кобель, как и все мужики. Козел и кобель, как мой… Пфф, мой. Как Михаил Андреевич Уваров. Ублюдок и… ублюдок.

Они все (и Полякова в том числе) понимали, что она готова снова разрыдаться. Наташа попыталась спасти ситуацию.

– Надо Катюшке позвонить. Она уж точно возьмет трубку.

– Ну да, она же не мужик.

«Нет, она не заплачет, – подумал Леша. – Она слишком зла, чтобы настолько смягчиться и…»

– Я больше не буду плакать, – будто прочитав мысли Одинцова, произнесла Рита и, выбрав нужный номер, нажала вызов.

Еще одна ошибка. Не много ли за один вечер, за один долбаный кон игры? Под кроватью пыли было еще больше. Теперь щекотало не только в носу, но еще и в горле. Кате все время хотелось откашляться. А еще ей хотелось посмотреть время, которое будто остановилось. Ей срочно нужно перепрятаться, пока она не начала чихать и кашлять.

Катя закрыла рукой рот и нос и поползла к краю кровати. Ее привлек звук шагов, и она тут же замерла. Она видела только босые ступни у двери. Они остановились, повернулись в ее сторону, но через длинный промежуток времени развернулись и снова скрылись из вида. Судя по задорному смеху, от которого, надо признаться, у Кати мурашки по коже бежали, и шуму из ее комнаты, призрак был занят какой-то другой игрой. Но Катю смущало его быстрое появление. Он услышал, что она лезет из укрытия? Или просто решил проверить? В любом случае надо быть осторожней. Главное – не паниковать. Трудно, но надо. Потому как в панике человек может наделать глупостей. А в ее случае глупость равно смерть. Ей не хотелось в это верить, но она вчера видела лицо того, кто их искал. И теперь не сомневалась, что смерть в случае проигрыша – это лучшее, что с ней может случиться.

Катя проползла еще немного, только теперь к дальнему от двери краю кровати, прислушалась. Мертвец резвился в соседней комнате. Катерина встала, все еще зажимая рот и нос ладошкой, и посмотрела на открытую дверь, потом на шкаф, затем на выход на лоджию. У нее не было определенного плана, поэтому она замерла на месте, рискуя быть пойманной. Она вспомнила, что мальчишка уже проверял шкафы в родительской спальне, и снова ее голову посетила мысль о попадании снаряда в одну и ту же воронку. Риск был, но, исходя из сложившейся ситуации, он минимальный. По крайней мере, Кате хотелось в это верить.

Она на цыпочках прошла к шкафу. Призрак за стеной как-то затих, иногда слышались смешки и шлепанье босых ног. Никаких сомнений – мальчик все еще был в соседней комнате, но дверь шкафа могла сыграть на стороне водящего. Беда пришла, откуда не ждали. Катя увидела вспышку. На родительской кровати в кромешной темноте вспыхнуло так, будто она посмотрела на дугу сварки без защитной маски. В глазах потемнело, а в голове забилась тревожная мысль – игра окончена. Она знала, что последует после вспышки, и если яркий свет не привлечет мертвеца, то Palladio для струнных в исполнении Escala волей-неволей заставит его прийти сюда. Как телефон попал на кровать родителей, это вопрос десятый, ее волновало, успеет ли она отключить его до звонка. Она оттолкнулась, больно ударилась коленом о спинку кровати и, упав рядом с мобильником, схватила его в руку. Мелодия, едва начавшись, стихла.

«Вставай», – приказала она себе.

Три, четыре —

Меня нету в этом мире.

Катя быстро перекатилась в сторону лоджии. Бесшумно встала на ноги, сделала шаг, другой и юркнула за теневую штору.

Пять, шесть —

У меня есть весть.

Она услышала, что мальчик подошел к спальне и стоит в дверях. Наверняка стоит и смотрит на штору, за которой она. Волоски на спине и шее зашевелились так, будто кто невидимый провел по коже рукой.

Семь, восемь —

Как наступит осень…

Звук стал ближе. Наверное, призрак уже на кровати. Катя затаила дыхание, но набранный в легкие воздух сразу же начал сдавливать грудь. Паника накрыла ее с головой, странное чувство окутало все тело. Катя боялась, что больше не сможет вдохнуть воздуха. Через секунду она поняла, что не это самое страшное. Дисплей телефона снова вспыхнул. Казалось, еще ярче, чем в первый раз. Катя даже увидела сквозь штору спальню и бледное лицо мертвеца. Он смотрел на нее и улыбался.

Катя выдохнула и снова вдохнула. Нажала «принять вызов» и прислонила телефон к уху. Свет потух, но призрак все так же был виден ей.

– Он меня нашел, – словно зомби произнесла она, перебив собеседника, и выронила трубку.

Призрак приблизился и улыбнулся еще шире.

Девять, десять —

Вас всех повесят.

В следующий момент блузка начала подниматься вверх, будто кто-то невидимый пытался ее снять. У горла она остановилась и, как-то странно перевернувшись, обмотала шею. Все туже и туже. Катя чувствовала одновременно, что кто-то поворачивал ее голову вправо, а тело влево. Медленно, давая дорогой блузке потуже стянуть шею. Странно, но боли Катя практически не чувствовала. Она понимала, что что-то делается против ее воли и даже то, что это закончится смертью, но смиренно принимала все это.

Перед тем как призрак исчез вместе с комнатой, Катя услышала хруст сломанной палки.

Они собрались в «Макдоналдсе» в Кузьминках. Перед Маргаритой стояла бутылка минералки, принесенная с собой, Наташа пила кофе-гляссе. Остальные не стали ничего заказывать. Каждый из них боялся нарушить тишину, казалось, повисшую не только над их столом, а вообще над всем помещением кафе.

– Родителям позвонили? – решившись, спросил Никита.

– Да, еще ночью, – ответила Наташа и шумно отпила кофе.

Копылова сквозь темные очки увидела, что Толик не сводит с нее глаз. Очки, не слишком уместные в ноябре, позволили ей не отвести взгляд.

– Что? – не выдержала она.

– Вы можете толком объяснить, что произошло?

«Он злится из-за Лешки, – подумала Наташа. – К черту! У нас погибла подруга, а он злится из-за Лешки?!»