Спать особо не хотелось, а потому я решила воспользоваться случаем и прочесть все то, что понапечатал мне Парфимов о загадочной, непостижимой и столь популярной богине Чэн.

Девятнадцать листков, наполненных информацией о китайской богине, я прочла при свете своего походного фонаря, установив его в режим среднего рассеивания, не режущий глаза и захватывающий как раз столько пространства, сколько было нужно для чтения.

«Просветленная», «очищенная», «открывающая глаза», «освобожденная»… китайцы ее, чувствуется, любили. Я хочу сказать, что имен и титулов у Чэн было предостаточно; все они сводились в основном к постоянным и весьма однообразным утверждениям о том, что Чэн первой из женщин добилась избавления от грехов и просветления.

В основной легенде говорилось, что древняя богиня Чэн бродила по земле, якшалась с людьми и демонами и вообще вела совершенно неправедный образ жизни — примерно как некая Таня Иванова, — но впоследствии встретилась с царевичем Сиддхартхой и полностью изменила свои поведение, представления о жизни и даже карму.

Как ни странно, эта очень древняя богиня плодородия, любви и красоты, появившаяся гораздо раньше эпохи буддизма, не исчезла, как большинство старых богов, с приходом товарища Сиддхартхи, а, наоборот, перекочевала в его верные ученицы и стала одной из буддийских святых.

В общем-то, ничего особо интересного во всем этом не было, я просто пыталась найти зацепки на случай, если похищение действительно совершено религиозной сектой.

И документы, собранные Парфимовым, довольно многое по этому поводу говорили: с момента нахождения храма Чэн к китайскому национальному музею приставали совершенно различные группировки, организации, клубы, отдельные личности и фирмы — все они просили, требовали, торговались из-за статуэтки.

Это меня удивило и озадачило.

Конечно, стоить такое произведение искусства, да еще и с большой примесью золота и платины, как говорилось в документах, должно было немало, но это совершенно не объясняло такого яркого интереса со стороны специалистов, верующих и просто коллекционеров.

Еще более непонятными были неопределенной степени достоверности рассказы о том, что на момент открытия завала, который несколько столетий скрывал за собой вход в храм, почти пятнадцать из сорока восьми работников экспедиции мучились болотной лихорадкой и другими болезнями, парочка даже заражением крови, а один гангреной — и, по словам очевидцев, после молитвы у алтаря Чэн все в короткие сроки исцелились!..

Я, в общем-то, от ханжества и снобизма не страдаю, но и от излишней доверчивости тоже. Самовнушение — вещь сильная, но вылечить простой уверенностью загнивающие ткани гангрены или заражение крови — такое просто невозможно.

Другое дело, если место действительно обладало хорошей энергетикой, а статуэтка была концентрированным вместилищем позитивных полей, которые копились в ней долгие десятилетия поклонения и всяческих обрядов жрецов, а затем еще и консервировались несколько столетий или даже тысячелетий.

Но простая вещь, даже если представить такое уважение, поклонение и веру со стороны больных, не может сотворить чудо. Нет, статуэтка явно обладала паранормальными возможностями, причем весьма сильными.

Вполне возможно даже, что статуэтка была одним из реликтов, то есть вещей, обладающих чрезвычайно сильным собственным биополем, способным при правильном использовании творить очень и очень впечатляющие вещи, в которые не поверишь, пока сам не увидишь.

Если так, то неудивительно, почему за ней и шла охота: лично я знаю в нашем мире всего пять реликвий, среди которых, кстати, была Янтарная комната, основная ценность которой вовсе не в килограммах полудрагоценной морской смолы…

Не сумев подобраться к ней поближе, похитители разработали, подготовили и провели похищение, пока коллекция и сама статуэтка находились в России, где привычное разгильдяйство быстро довело организаторов выставки до столь плачевного результата.

Я свернула бумаги и убрала их обратно в папку.

Вагон мягко покачивался на рельсах; колеса стучали привычную песню железных дорог. Хотелось отдохнуть, наблюдая, как проносятся и исчезают в темноте леса и поля, и уснуть, а проснуться уже в Северогорске…

Внезапно мне показалось, что за мной наблюдают. Краем глаза взглянув вниз, я увидела, что Су не спит и смотрит на меня, как будто желая что-то сказать.

Я подбадривающе улыбнулась.

— Вы читали про Чэн, — сказала она. — Вы интересуетесь Просветленной?

Вот те раз. И не то удивительно, что она умудрилась разглядеть с нижней полки мелкий шрифт, когда я просматривала парфимовский текст, а то, что она тоже явно что-то знала про нашу китайскую святую.

— Интересуюсь, — ответила я, слегка свешиваясь вниз и наблюдая за миниатюрной восточной девушкой, — а ты случайно не поклонница богини? — пользуясь случаем, я решила порасспросить девушку и разузнать побольше о загадочной Чэн.

— Чэн — не богиня, — ответила на мой вопрос Су. — Она — Просветленная, та, что очистила свою карму и душу настолько, что стала кем-то вроде… ваших святых. В учении Будды вообще отсутствует понятие «бог» или «богиня», хотя нечто подобное богам есть и у нас. А почему это вас интересует?

— Да так, пришлось недавно прочитать одну статью. Там говорится, что статуэтки, изображающие Чэн, такие маленькие…

— Нэцкэ. Это называется нэцке, — ответила Су с радостной улыбкой, принимая меня, очевидно, за полного профана в делах восточных, что было, разумеется, совсем не так.

— Да нет, покрупнее, — я показала примерный размер моей статуэтки. — Так вот, там говорилось, что Чэн — нечто типа богини, сначала очень древней, а потом перекочевавшей в одну из ветвей буддизма, и что ее статуэтки собираются в храме в одной китайской провинции. И вроде как эти изображения… — Я замялась, будто бы вспоминая, а на самом деле желая узнать, действительно ли было что-то особенное в статуэтках Чэн, и тем более в той, которую я искала; мне показалось, что Су вполне могла знать что-нибудь о Чэн, мне, коренной россиянке, неизвестное.

Су тут же с готовностью продолжила незаконченную мысль, «напоминая» мне то, что я «забыла»:

— Эти изображения открывают глаза на мир, позволяя увидеть его таким, каков он есть… — Она неожиданно нахмурилась, словно старшая сестричка, узревшая беспорядок, наведенный младшенькими братьями, и добавила: — Но вместе с тем могут и отвести глаза, ослепить… как у вас говорят, навести порчу. Все зависит от кармы и намерений. К сожалению, многие из храмов и алтарей Чэн были разграблены во время войн. Многое увезли за границу, кое-что пропало навсегда… Сейчас храмы пытаются восстановить.

— Интересно, а кто?

— Разные люди, — ответила Су, то ли уклоняясь, то ли не зная конкретики. — Те, кто хочет, чтобы свет Чэн могли видеть простые люди, а не только те, у кого есть деньги, чтобы сходить в национальный музей…

В общем-то, это был прямой мотив. Я мысленно представила себе шайку китайских бомжей-оборванцев, движимых великой идеей, разрабатывающих простой, но гениальный план с учетом особенностей российской стороны и нанимающих шлюшонку Дину для того, чтобы та похитила статуэтку. Ничего себе версия. Надо будет сказать Парфимову, пусть проверит. Подключит ЦРУ, КГБ, Сюртэ — или что там у него еще на коротком поводке?..