Одно хорошо — Аллистера за столом тоже не было. Чисто бабский коллектив. И к тому моменту, как подали десерт, они меня так достали, что я моментально вспомнила, как выжить в змеюшнике. Был у меня такой опыт, в одном крупном рекламном агентстве.

Поскольку, естественно, я все делала неправильно, даже дышала, леди теща просто сыпала издевательскими сентенциями и замечаниями о том, что должна и не должна делать настоящая леди и как она должна выглядеть, держать ложку, вилку, улыбку, спину… и даже если еда попала не в то горло, подобает откашляться тихо, чтобы никто не заметил.

Я действительно тихо откашлялась в салфетку, про себя смирившись с тем, что поесть нормально за этим столом мне не дадут.

А потом поняла, что мое терпение лопнуло и даже если я сейчас не пошлю эту гадину на три буквы, то зубы все равно покажу, не удержусь. Главное, не перегнуть палку…

Невинно похлопав ресничками и отложив вилочку для торта, я спросила:

— Леди Каррингтон, а скажите… газы пускать тоже надо только бесшумно или настоящие леди этого вообще никогда не делают?

К моему огромному удовольствию, леди теща покраснела, поперхнулась чаем и залила себе декольте. Вдовствующая герцогиня тоже потеряла дар речи и только невнятно кудахтала что-то от возмущения. Эденоида прикрылась веером и попыталась изобразить обморок.

И только в глазах младшей сестры Валентайна, весь обед просидевшей тихо, как мышка в книжке, явственно мелькнули веселые искорки, когда она мельком глянула в мою сторону.

Впрочем, девушка тут же снова уткнулась носом в свою тарелку. Наверняка обрадовалась, что на нее совсем перестали обращать внимание. Судя по тому, что, даже занявшись моим «воспитанием», мегеры нет-нет да шпыняли девчонку, обычно это она тут служит подушечкой для иголок и чесалкой для змеиных зубов.

Короче, в комнату я явилась злая и голодная. Даже то, как возмущенные леди шипели мне вслед, не послужило достаточной компенсацией за проплывшие мимо носа отлично прожаренную курочку и кусок сливочного торта.

Я бы и на тещу не посмотрела, слопала внаглую, но эти поганки в корсетах поставили за моей спиной лакея и, как только я начинала есть «неправильно», тут же приказывали унести, «раз невкусно». Сссс… с амбалом в ливрее драться за кусок куриной ножки я все же не решилась.

Мрачно походив вокруг кровати и от окна к двери, я вздохнула и подумала, что одним сексом сыт не будешь и крысу придется добывать пропитание нам обоим. Вряд ли местная прислуга, затурканная хозяевами и настропаленная прежней ведьмой, захочет меня подкормить. А у герцога просить мне гордость не позволит.

Отозлившись и справившись с накатившим унынием, я подошла к конторке и потыкала пальцем в нарисованного крыса. Потом хмыкнула и представила, как прицельно защелкиваю прищепку на аристократически-длинноватом носу леди тещи. Или на пышном седалище леди герцогини. Или лучше…

Замечтавшись, я неловко дернула рукой, и разрисованный лист упал на пол с каким-то неожиданным деревянным стуком. Что бы это было?

Только я присела, чтобы достать это непонятное деревянное, закатившееся за ножку конторки, как с кровати раздался знакомый голос:

— Не знаю я, куда ты сундук свой запрятала! Хоть за рецептом антиотварным к очистителям беги… — тут крыс с интересом свесился через край постели и спросил: — Простукиваешь, что ли? Вряд ли ты его под половицами спрятала, когда бы ты их своими силами отодрала?

Я как раз нащупала в темном уголке, куда едва доставала рука, ту самую деревянную фигню, а потому не ответила на вопрос, только сдула с лица упавшую прядь и вытащила наконец лист с рисунком и… прищепку. Настоящую. Материальную. Она как будто слегка прилипла к тому месту, где была нарисована, но легко отклеилась, оставляя смазанный и поблекший след на бумаге.

— Ни фига себе, сказала я себе…

Римус с подозрением уставился на прищепку в моих руках, а потом перевел взгляд на меня и верхняя губа у него прямо задергалась, словно сейчас клыки оскалит.

— Да ну тебя, — я отмахнулась от его опасений и стала разглядывать неизвестно откуда взявшийся предмет. — Нашел время для сексуальных извращений! Тут такое…

Окончательно отодранную от бумаги прищепку я положила на пол и с интересом потерла выцветший рисунок пальцем. Хм, стирается… словно не чернилами обведен, а кусочком угля… Кстати, а ведь портрет крыса, после того как тот объявился вживую, тоже стал таким же блеклым и осыпается под пальцами.

— На, пощупай, она точно настоящая? — не глядя сунув Римусу деревяшку, я подорвалась с пола, кинулась к столу и схватила новый лист бумаги. Ради чистоты эксперимента решила нарисовать уже знакомое и быстро набросала еще одну прищепку в том же ракурсе.

— Более чем, — мрачно буркнул парень, в мгновение ока вдруг оказавшийся у меня за спиной. Мельком обернувшись, я оценила его хмурый взгляд на мое творчество.

— Ой, да перестань. И не мечтай даже, не собираюсь я ее никуда тебе цеплять, — потыкав пальцем в изображение, я разочарованно вздохнула: прищепка и не думала «материализовываться».

— А кому собираешься? И зачем ты ее уже второй раз рисуешь? И… — тут Римус с недоверчивым удивлением уставился на предыдущий полустертый и порванный рисунок, — что тут вообще происходит?

— Хор-р-роший вопрос, — изучив еще раз настоящую прищепку, я отметила, что она все же отличается от нарисованной.

На бумаге-то я изобразила современный мне «аксессуар» заводского производства с пружинкой из нержавеющей стали, а эта штука явно местная, грубовато сработанная, на ржавом штырьке, и… закрадываются у меня подозрения, что она вообще не для белья предназначена.

Так-так-так… она не случайно тут возникла, это точно. И была приклеена именно к тому месту на листе, где была нарисована…

Очень сомневаюсь, что некто решил залезть в мою комнату и прилепить деревяшку просто ради розыгрыша. Тогда почему не «оживает» вторая? Первую-то я страстно мечтала леди теще на выступающую часть лица прицепить… Хм…

— Как ее оттуда вытащить? — спросила я Римуса, в задумчивости почесывая кончик собственного носа и в красках представляя реакцию леди Каррингтон.

— Ты меня спрашиваешь? — искренне возмутился парень. — Я вообще не понимаю, зачем ты эти прищепки рисуешь! — и он, схватив лист бумаги, с силой тряхнул его, чуть не порвав пополам.

Вторая прищепка с громким стуком покатилась по полу.

— Ха! — ликующе возопила я. — Получилось! Римус, ты гений! — и на радостях подпрыгнула, повисла у крыса на шее и громко чмокнула его в губы.

Сначала парень с жаром ответил на поцелуй, машинально обняв меня за талию, но потом опомнился, напрягся, отодвинул меня в сторону… посмотрел на первую прищепку, затем — на вторую, валявшуюся на полу… осторожно попинал ее носком сапога, словно это не деревяшка, а как минимум гремучая змея. И прищурился на меня с нешуточной опаской: