Но Морган выпрямляет спину, перекрывает собственный незримый поток, и я глушу свой.

Когда мы отрываемся друг от друга, Джемма очень пристально смотрит на последнюю, до сих пор не перевернутую карту.

– Можно ли утверждать, что превращение людей в марионеток больше связано с жуткими стереотипами, чем с изгнанием Богинь?

Я гляжу на Морган, позволяя ответить ей.

– Да, в какой-то мере. – Морган пожимает плечами. – Но это – дурацкий предлог не просить у нас помощи. Особенно если дела настолько плохи. – Она содрогается, и в животе у нее урчит.

– Проголодалась? – спрашивает Джемма. – Сейчас я что-нибудь принесу.

– Совсем не обязательно… – начинает моя девушка, но Джемма выходит из комнаты, не дав ей закончить. Морган вздыхает и снова обнимает меня за плечи. – …звать меня с собой в поездку.

Ее шепот ласкает кожу, греет и одновременно тревожит. Я так и льну к Морган.

– Не хочу, чтобы тебе из-за меня досталось. Затея-то опасная.

– Ханна, я Кровавая Ведьма, – тихо напоминает Морган, и я вдруг остро чувствую жар ее тела. – Я очень быстро прихожу в себя.

– Не хочу потерять тебя.

– Ты не потеряешь. – Морган целует меня в щеку. – Попроси меня.

Встревоженная вопреки ее заверениям, я кусаю губы. Но, посмотрев на Морган, встречаю в ее взгляде уверенность.

– Поедешь со мной в Нью-Йорк?

Вместо ответа – еще один поцелуй. Сначала он нежный и сладкий, но быстро становится отчаянным, требовательным, и я забываю, как дышать.

– Нашла только попкорн с белым чед… – Лучшая подруга Джемма осекается, увидев, что творится в ее комнате, а мы с Морган резко отстраняемся друг от друга. – …чеддером, – завершает она фразу, а я замечаю в руках лучшей подруги пакет. – Мне попозже зайти?

– Нет, прости. – Я встаю, забираю пакет и отправляю в рот горсть попкорна. – Давай закончим с Таро! – Не слишком хочется знать, какие еще напасти сулят карты, но так проще всего извиниться перед Джеммой за горячую сцену в ее родном доме.

– Когда в следующий раз захотите меня про-секс-гнать, повесьте на дверную ручку резинку для волос.

– Джемма! – восклицаю я со стоном, хотя ее приколы мы заслужили целиком и полностью. – Мы не будем распускать руки, обещаю.

– Как скажешь. – Джемма усаживается, медленно выдыхает и переворачивает последнюю карту. Над водоемом склонился кто-то обнаженный. В каждой руке – по кувшину, человек льет в воду и на землю непонятную жидкость. В самом низу написано «Звезда».

– Что она означает? – Пугающей карта не выглядит, но что-то в ней вызывает смутное беспокойство.

– Вот даже не знаю. Как правило, энергия у Звезды позитивная. – Джемма берет со стола аметист и крепко сжимает в кулаке. – Странно, но связи с твоей завтрашней поездкой не чувствуется. Может, ты думала о чем-то другом?

– Может… – Я пытаюсь вспомнить, что, кроме соблазнительных губ Морган, было у меня в мыслях, когда Джемма тасовала колоду. Какое-то место в них занимала поездка, еще я тревожилась о мамином ковене и…

Догадка поражает, как удар грома. Зои. Отравленный ковен. Женщина, подливающая что-то в воду. Пульс подскакивает, и я пячусь от стола. Сюр какой-то! Это же просто Таро! Разве могут карты поведать что-то конкретное о случившемся с моими родственниками?

– Ханна, что такое? – Морган останавливает мое отступление.

– Я поняла, как они это сделали. – Поворачиваюсь к Морган. – Звучит, наверное, дико, но я интуитивно чувствую. Я знаю, как Охотники отравили ковен.

Морган внимательно смотрит на расклад Таро.

– Как?

– Они подмешали препарат в воду. – Я достаю телефон и набираю Арчера. Возможны сотни других объяснений, но это первое имеет какой-то смысл, хоть и обескураживает.

Детектив отвечает после третьего гудка.

– Нужно поговорить.

Разговор с детективом производит эффект домино. Арчер обещает проверить мою теорию отравленной воды, а через десять минут звонит мама и зовет домой.

Стоит вернуться – и родительница развертывает крупномасштабную операцию «Из Салема – ни ногой», а в субботу лишь наращивает обороты.

– Не хочу, чтобы ты ехала. – За субботнее утро мама повторяет это, наверное, в сотый раз. Она стоит на пороге моей комнаты, скрестив руки на груди. – Здесь, за барьером, безопаснее.

– Старейшина Китинг хочет, чтобы я им помогла. Запретить мне ты не можешь. – Родительница в жизни не перечит леди Ариане и вдруг решила пойти против воли Старейшины?

Мамины губы сжимаются в тонкую полоску.

– Понимаю, Ханна. Но Старейшина сказала, что выбирать тебе. Значит, если ты откажешься…

– Не откажусь. Это лишь короткая поездка в Нью-Йорк. Вернусь уже завтра. – Я кладу в сумку еще одну пару носков и застегиваю молнию. – Со мной все время будет Арчер. Кроме того, если я не выполню задание, у Совета может не получиться уничтожить препарат до моего выступления в суде.

Мама в курсе, что на судебном процессе мы запросто станем легкой добычей, но от порога не отходит.

– Не нравится мне это. – Родительница направляется ко мне, опускается на краешек кровати и берет меня за руки. – А кто-то другой не может поехать? Кэл, например. Он похоже, убеждать умеет.

– Мам…

– Ладно. – Она смотрит на стену за письменным столом – на коллаж из папиных фотографий. Я загрузила их из социальных сетей и переслала в фотосалон, где изображения распечатали на глянцевой бумаге. Когда мама переводит взгляд на меня, ее глаза блестят от слез. – Обещай хотя бы вернуться целой и невредимой.

Вряд ли я могу это гарантировать, но в итоге сглатываю нервный комок и киваю.

– Да, конечно. Давай закончим с этим?

Мать тянется к сумке и расстегивает молнию.

– Бутилированной воды взяла достаточно?

– Ага, – со стоном отвечаю я. Пока не выяснилось, верна ли теория, мы намерены использовать именно такую воду для всего, включая чистку зубов. Я беру сумку и выскальзываю из комнаты. – Думаю, в Нью-Йорке отфильтрованная вода всегда найдется.

Во дворе хлопают дверцы машины. Неотступно, как тень, мама следует за мной по пятам. Попав в гостиную, я выглядываю в окно. Детектива Арчера я ожидала, но кто еще?..

– Сара? – Я спускаю сумку с крыльца. Утреннее солнце припекает, и я радуюсь, что решила собрать волосы в хвост. – Что ты здесь делаешь?

Сара Гиллоу, приятельница по ковену, топчется возле своего автомобиля.

– И тебе доброе утро.