планировал уничтожить своего отца, не так уж далеко от правды, – заметила я.

Он хмыкнул – немного смущенно, но все равно нагло. Темные глаза разглядывали меня пристально, не отрываясь, заставляя нервничать.

– Как мне тебя называть?..

– Хельга. Можешь называть Хельга, – сделала я поблажку.

Влад выдержал паузу, продолжая смотреть мне в лицо. В глубине его зрачков плясали черти, затягивая и меня в свой круг. Когда он потянулся и коснулся губами моих губ, сразу скользнув между ними горячим языком, я на несколько мгновений поддалась, завороженная этими плясками.

Но умелый поцелуй, вместо того чтобы опрокинуть меня в безумие, отрезвил.

Два раза я в одну и ту же ловушку не попаду.

– Прости, Влад, я устала, – мягко намекнула я. Он не двинулся с места, продолжая смотреть на меня, будто не слыша. Пришлось намекнуть потолще: – Тебе пора.

Увы, ты не герой моего романа. Мне хватает ответственности за одного ребенка, еще и инфантильного мужика я уже не потяну.

Утро. Ольга

С утра Лея капризничала.

Не надо было давать ей сидеть с планшетом допоздна, она потом еле уснула и встала с утра глубоко не в духе. Кашу она не хотела – хотела хлопья, комбинезон не хотела – хотела платье, но колготки к нему были неправильные. И она пойдет в туфельках, а не в сапогах. Или вообще не пойдет никуда, пока не дораскрасит в альбоме цветочек.

Кнопку лифта она должна нажать лично, а если нет, то вернемся обратно и проедемся еще раз. И поздороваться со всеми встречными кошками, а то невежливо.

В общем, к моменту, как мы добрались до детского сада, я почти успела стать чайлдфри.

Но, прощаясь, она обняла меня за шею и шепнула на ухо: «Мамочка, я тебя больше всех люблю». Ну и все – мое сердце растаяло как льдинка в ладошках, и я простила этой маленькой заразе все вытрепанные за утро нервы.

Однако нервные клетки, как известно, не восстанавливаются. Поэтому дорогим коллегам, которые решили добавить мне развлечений поутру, досталось и за себя, и за Лею. В конце концов, у нас еще полно работы. Помимо проекта Снегова. Сегодня два дедлайна, разработка ТЗ для рекламы и промежуточный майлстоун для еще одного проекта. Почему половина сотрудников выбрала именно этот день, чтобы опоздать на планерку?

Пришлось мягко и с любовью объяснить, что так делать не надо. Вообще. Никогда.

После планерки взбодренные моей живительной любовью художники и композеры протоптали муравьиную тропку к новой кофеварке – лечить нервы.

Мое рабочее место они обходили по широкой дуге – и тем самым дали время спокойно раздать задания фрилансерам и подготовить к отправке законченные шоты. Оставалось только получить отмашку Марка или Дениса, но как назло обоих в офисе пока не было.

Пришло и мое время приобщиться к кофе… Народ предусмотрительно разбежался с пути, но стоило мне нажать кнопку и вдохнуть аромат первых капель, упавших в чашку, как двери офиса распахнулись и мимо меня торжественным парадом прошествовали Снегов, киношник Никита с еще каким-то парнем, незнакомый мужик сурового вида и – наконец! – Марк. К нему-то я и метнулась, открывая в телефоне список шотов:

– Посмотри, пожалуйста, что скажешь? Я отправляю заказчикам?

– Хель… – Марк отвел мою руку с телефоном. – Ты не забыла, что уже прошла испытательный срок? Все, теперь такие решения принимаешь сама.

И помахал ручкой, удаляясь вслед за остальной процессией в переговорку.

А меня сзади обняли за плечи горячие руки.

И чей-то – интересно, чей? – голос бархатно мурлыкнул прямо в ухо:

– Доброе утро, Хельга. Как спалось… без меня?

Действительно, кто еще это мог быть?

Я тряхнула плечом, сбрасывая руки Влада, оглянулась – кто это видел? – и прошипела:

– Великолепно спалось! Без тебя.

Он только усмехнулся и спокойно прошествовал дальше, в переговорку, где уже вывели на экран окошко «зума». На мой возмущенный взгляд он внимания не обратил.

– Ты посмотри, какая у него задница… – сказала Лариса, вынырнув откуда-то из-за плеча и пододвигая свою чашку. Я взяла кофе и фыркнула:

– Задница – не самое главное в мужчине.

– Не скажи-и-и-и… – протянула она, откровенным взглядом облизывая Влада, который как раз очень удачно встал к нам спиной, засунув руки в карманы брюк. Ткань натянулась, подробно обрисовывая обсуждаемый предмет.

Я снова фыркнула и отвернулась. Что я там не видела!

На самом деле ничего не видела, в комнате в ту ночь было полутемно, и я запомнила только руки, шелестящий голос, шепчущий огненные непристойности, и темный взгляд, впивающийся в мое лицо.

Лариса причмокнула, а я закатила глаза:

– Ты ему еще свистни вслед, – посоветовала ей. – А то он недостаточно самовлюбленный тип.

– Ой, Оль, ну чего ты такая серьезная? – засмеялась она. – Красивый мужик же. Видела, какие у него плечи? Аж пиджак трещит.

– Для меня в мужчинах главное – надежность и ответственность, – отчеканила я. – Такие вот избалованные мажоры ответственными не бывают.

– Ну-у-у-у… Если он тебе не нужен, я его себе возьму! – Лариса подхватила чашку, и мы отошли к моему столу.

Только после этого дизайнер Олег осмелился наконец приблизиться к кофеварке. Застращала я их.

– Бери, конечно, – щедро разрешила я. – Если у тебя работы мало… и ты заскучала. У меня-то полно, не до подтянутой задницы Гришина.

– Прямо-таки не до подтянутой? – засмеялась она, присаживаясь на край стола. – То-то тебя перекосило, как будто лимон съела! Шучу я! Видела, как вы обжимались.

Это у нас тут девичьи посиделки намечаются, что ли?

Непривычный для меня формат. Я всю жизнь в айти работала, там сплошные мужики. А женщины если и встречались, то наши орбиты не пересекались никак.

– Ларис, я серьезно. – Я развернула планировщик, намекая ей, что пора бы поработать, но ее это не смутило. – У меня задач сегодня – на трое суток непрерывной пахоты. И завтра. А на следующей неделе вообще пожар, наводнение и землетрясение в борделе. Какие мужики?

– У тебя же дочь? – Лариса сощурилась, глядя на меня поверх чашки с кофе. – И ты спрашиваешь, какие мужики?

– Да, у меня дочь, так что с мужиками я знакома. По крайней мере, с одним… – пробормотала я, прикидывая, как раскидать задачи, чтобы на следующей неделе действительно не тронуться умом.

– Дочери нужен отец.

Я начала подозревать, что вот так женская дружба и случается: тебя просто принудительно заставляют танцевать душевный стриптиз, а дальше ничего не остается, как посмотреть чужой. И вот вы обменялись секретами и уже никуда не деться.

– У моей дочери уже был один… отец, – вздохнула я. –