– Ладно, – сказал главный инженер. – Говори, вихрастый.

– Мистер Ортега, если невозможно преодолеть скорость света, то что случилось бы, если «Звездный скиталец» приблизился бы к ней, а потом капитан вдруг разогнал бы двигатель до шести «же» и так бы и оставил?

– Ну, тогда… нет, скажем так… – Он замолчал и по-мальчишески улыбнулся. – Лучше не задавай мне таких вопросов, парень. Я инженер с волосатыми ушами, а не спец по математической физике.

Он задумчиво посмотрел на меня и добавил:

– Если честно – не знаю, что случилось бы, но многое бы отдал за то, чтобы это выяснить. Возможно, мы узнали бы, как выглядит корень квадратный из минус единицы изнутри. Но вернемся к «Мэйфлауэру», – поспешно продолжил он. – Вероятно, вам известно, что, когда первый «Звездный скиталец» не вернулся назад, «Мэйфлауэр» предназначался на роль «Звездного скитальца-2», но конструкция его успела устареть еще до начала строительства, так что имя отдали новому межзвездному кораблю, «Звездному скитальцу-3», переименовали этот в «Мэйфлауэр» и стали использовать его для обслуживания колоний. Вы, ребята, даже не знаете, как вам повезло. До сегодняшнего дня эмигрантам на Ганимед приходилось проводить в космосе два года и девять месяцев, просто чтобы туда добраться. А вы проделаете тот же путь за два месяца.

– А быстрее лететь мы не можем? – поинтересовался кто-то.

– Можем, – кивнул он. – Но нам это ни к чему, к тому же возникнут сложности с астронавигацией и управлением. В этих новых кораблях реактор намного опережает возможности приборов. Ничего, потерпите – ваши внуки будут преодолевать тот же путь за неделю с постоянным ускорением в один «же». Кораблей будет столько, что придется заводить космических регулировщиков и, возможно, мы сумеем отправлять за пределы планеты столько же людей, сколько ежегодно рождается лишних ртов. Но хватит об этом. Кто может сказать, что означает «Е равно Эм-Це в квадрате»?

Я мог бы ответить, но уже однажды выступил, а заслужить репутацию подлизы мне вовсе не хотелось.

– Это означает, что массу можно преобразовать в энергию, – наконец сказал кто-то из ребят постарше.

– Верно, – согласился мистер Ортега. – И впервые это было продемонстрировано при испытаниях атомной бомбы в тысяча девятьсот сорок пятом году в Аламогордо, штат Нью-Мексико. То был особый случай – тогда еще не знали, как управлять процессом, и сумели лишь устроить гигантский взрыв. Потом появились урановые реакторы, но они все равно мало на что годились, поскольку в энергию превращался только микроскопический процент массы. Лишь с открытием уравнений преобразования энергии Килгора – не беспокойтесь, вы будете изучать их, когда станете постарше, если вам будет интересно, – лишь когда Килгор показал, каким образом можно это сделать, стало ясно, как реализовать на практике уравнение массы-энергии доктора Эйнштейна родом из тысяча девятьсот пятого года. И мы все еще не знали, как управлять процессом. Чтобы превратить массу в энергию, требовалась дополнительная масса для оболочки реактора – причем масса весьма особого рода, которая не превращалась бы в энергию, когда не нужно, и могла бы затормозить реакцию, когда нужно. Обычный металл для этого не годился – с тем же успехом можно было бы использовать мягкое масло. Но уравнения Килгора показали, как сделать в том числе и это, – если правильно их прочитать. Кто-нибудь представляет, сколько энергии получится при преобразовании в нее определенной массы?

Никто этого не знал.

– Все содержится в единственном уравнении, – сказал мистер Ортега. – В старом добром эйнштейновском «Е равно Эм-Це в квадрате». Получается, что один грамм массы дает девять на десять в двадцатой эргов энергии.

Он написал: 1 г = 9 × 1020 эрг.

– Не так уж много на первый взгляд, – продолжал он. – А теперь попробуем так.

На это раз он написал иначе: 900 000 000 000 000 000 000 эргов.

– Прочитайте. Девятьсот тысяч миллионов миллиардов эргов. Все равно мало что значит, да? Подобные цифры недоступны пониманию. Физики-ядерщики постоянно держат под рукой гору нулей, словно плотник – бочонок с гвоздями. Попробую объяснить еще раз. Фунт массы – любой старой доброй массы, скажем фунт перьев, – преобразуется в энергию, равную пятнадцати миллиардам лошадиных сил-часов. Понятно теперь, почему «Мэйфлауэр» был собран на орбите и никогда не сможет где-либо приземлиться?

– Слишком горячо, – сказал кто-то.

– Слишком горячо – это еще мягко сказано. Если бы «Мэйфлауэр» стартовал из космопорта Мохаве, весь Лос-Анджелесский район города Южная Калифорния превратился бы в лужу лавы, а люди от Сан-Франциско до Нижней Калифорнии погибли бы от радиации и жара. Теперь вам должно быть понятно, почему между нами и реактором через весь корабль проходит защитный экран, а до сопла вообще никак не добраться.

К несчастью, среди нас оказался Горлопан Эдвардс – просто потому, что он был из того же кубрика.

– А если понадобится ремонт? – спросил он.

– Отказать ничто не может, – объяснил мистер Ортега. – В реакторе нет никаких движущихся частей.

Горлопана его ответ нисколько не удовлетворил.

– Но если что-то все-таки сломается, как вы станете его чинить, если туда никак не добраться?

Горлопан и впрямь мог вывести из себя кого угодно.

– Поверь мне, сынок, – слегка раздраженно ответил мистер Ортега, – даже если туда можно было бы добраться, вряд ли кому-либо этого захотелось бы. Ни в коем разе!

– Ха! – бросил Горлопан. – Я просто имел в виду: если починить все равно ничего нельзя, даже если понадобится, то какой смысл посылать на корабле инженеров?

Наступила такая тишина, что можно было услышать, как пролетит муха, – если бы таковые здесь имелись.

Мистер Ортега побагровел, но лишь сказал:

– Наверное, чтобы отвечать на дурацкие вопросы молокососов вроде тебя.

Он повернулся к остальным:

– Еще вопросы есть?

Вопросов, естественно, никому больше задавать не хотелось.

– Пожалуй, на сегодня достаточно, – сказал он. – Занятия окончены.

Позже я рассказал обо всем отцу. Он помрачнел.

– Боюсь, главный инженер Ортега не сказал вам всей правды.

– То есть?

– Прежде всего – у него хватает работы по обслуживанию вспомогательной аппаратуры по эту сторону защитного экрана. Но при необходимости можно добраться и до сопла.

– Каким образом?

– В экстренной ситуации, возможно, могут потребоваться некоторые корректировки. И тогда на мистера Ортегу будет возложена почетная обязанность забраться в скафандр, вылезти наружу на корму и сделать все необходимое.

– Хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что несколько минут спустя должность главного инженера займет его помощник. Главных инженеров весьма тщательно отбирают, Билл, и не только на основе их технических познаний.