— Я в 1981 году.

— Так-так, — заинтересовалась Бабака, — а где именно? Координаты точные можешь сообщить? Широту, долготу?

— Да какая там долгота! Я в Барнауле, только тридцатилетней давности.

— Ага, — сказала Бабака.

— Что — ага? — насторожился я.

Я эти её «ага» знаю.

— А то, что плохи твои дела, Костешок.

Какой такой Костешок? Я похолодел.

Не надо меня Костешками называть.

— Почему плохи? — спросил я.

— По кочану, — отрезала Бабака. — Ты там уже наследил?

— В смысле?

— Ну, жизнь кому-нибудь уже спас? Или наоборот, испортил?

— Вроде бы нет.

— Так вроде или нет?

— Нет.

— Хорошо. Вот и не геройствуй, без фанатизма там. Сейчас поговорим, мобильник спрячь подальше. Он тебе при телепортации понадобится.

— Понял.

— Голодаешь?

— Я робота вчера продал.

— Контакты с туземцами сведи к минимуму.

— Понял.

— А теперь слушай внимательно, — сказала Бабака. — Завтра ровно в 18:00 будь в точке бифуркации.

— Где-где?

— Тебя куда телепортировали? По месту жительства?

— В двадцать седьмую, к Репяхам.

— Ну вот, завтра в 18:00 сиди по прописке. Будем тебя обратно выуживать.

— Спасибо, Бабаконька!

— Только смотри не опаздывай! Иначе навсегда там застрянешь.

— Как это?

— А вот так. Всё, отбой, — сказала Бабака.

— Бабака? — Тюльпанская смотрела на меня с подозрением.

Она, что ли, ревнует?

— Это я так бабушку называю, — ответил я. — У нас с детства так: я её — Бабакой, она меня — мерзавцем.

— Как интересненько, — сказала Алка и стала пить через соломинку лимонад. У неё это очень элегантно получалось.

— А где все? — спросил я.

Тишки со Светкой нигде не было.

— Они в парк пошли, кататься на каруселях.

Да! У меня аж сердце запрыгало. Мы же с Алкой одни! Если не считать милиционеров и посетителей «Олимпийского». Но они все как-то разом отступили на задний план.

А Тюльпанская наоборот — выступила на передний.

Вот она — глядит на меня выжидающе. Вот он я — молчу и краснею, как в первом классе. А времени у меня между тем совсем мало — до завтрашнего вечера. Надо действовать, и действовать решительно.

Но что-то мне совсем не действовалось.

— А ты с бабушкой по рации разговаривал? — спросила Алка. — Которую на биологии показывал?

— Угу. — Я кивнул.

— Чёткая!

— Хочешь подарю? — вдруг предложил я.

С ума сошёл я, что ли? Но включать заднюю было поздно.

— Ой, прямо даже не знаю. Это же, наверное, дорого.

— Да ладно, бери! У меня таких дома ещё знаешь сколько…

— Ты прелесть! — Алка цопнула телефон и мигом сунула его в сумочку.

— Звонить, правда, не получится, у вас сети пока нет. Зато там калькулятор есть, музыка, все дела.

— Я музыку обожаю! Ты Пугачёву любишь?

— Это которая с Галкиным?

— Да нет, Алла Пугачёва! Любишь?

— Я? Да.

— Я от неё в полном восторге! Особенно вот эта мне нравится, грустная: «Куда уходит детство? В какие города? И где найти нам сре-е-едство, чтоб вновь попасть туда?» — запела Алка. — Знаешь такую? — И опять: — «Оно уйдёт неслышно, пока весь город спит. И писем не напишет, и вряд ли позвони-и-и-и-ит!»

А у неё здорово получается. Голос такой пронзительный.

— Я артисткой хочу стать. В кино сниматься или даже петь на эстраде.

— Ты очень артистичная! — подтвердил я.

— Знаю. Мне все так говорят на кружке. Я на кружок драматический хожу. Это у меня талант от бабушки, она работала в цирке.

— Девочкой на шаре?

— Нет, она дрессировала крыс. Красавица была необыкновенная! — Алка перекинула через плечо косу.

— Ты тоже очень красивая.

— Везёт тебе, — сказала на это Алка. — В Москве живёшь. Я тоже, школу закончу, подамся в Москву. У меня там троюродная тётя живёт. В Щукинское буду поступать или во ВГИК. Меня, кстати, уже в «Будильник» приглашали сниматься.

— В какой будильник? — не понял я.

— Ты что, с луны свалился? «Будильник» — такая детская передача, по воскресеньям идёт. Я им посылала свою фотографию. И в «Приключения Электроника» тоже звали, режиссёр сам звонил.

— А ты что?

— Отказалась. — Алка вздохнула. — У меня же кружок. Как я его брошу?

— А вдруг больше не позвонят?

— А меня это не волнует. Какие мои годы? Вот вырасту, ты обо мне ещё услышишь! — Она сверкнула глазами так, что я понял: точно, ещё услышу.

— Ой, что-то я объелась! Двинули в парк, Светку с Бараном найдём.

И мы пошли в парк культуры и отдыха Центрального района. Он у нас теперь называется «Изумрудный», там продают вкусные шашлыки. А недавно поставили американские горки, только они не работают.

Но сейчас ни шашлыков, ни горок в парке не было. Зато там были тёмные аллеи, как у Бунина. Его мама всё время на ночь читает. Много таких аллей — тёмных и заросших. По ним хорошо с девушкой гулять и разговаривать о чувствах.

Вот мы с Алкой и гуляли. Ели кукурузные палочки, но говорили всё больше не о чувствах, а о всяком. Она мне рассказывала про школу и про Цецилечку. Она у них второй год всего работает, оказывается.

И про дурака Чаплю. Алка так и сказала про него: дурак безмозглый.

А я думал, они дружат.