Впрочем, не такая уж это и страшная ложь, не так ли? Она всего лишь немного исказит факты. Кроме того, если Кэт захочет Райли Боланда, в самом деле, захочет его, она найдет способ достичь цели. Двадцать лет? А чего еще она ждала? Неужели она думала, что такой мужчина, как Райли, будет всю жизнь сохнуть по своей школьной любви и останется не при делах после двадцати лет расставания? Нетушки!

— Привет, Мэдлин.

— Доброе утро, Кэт, — сказала она и обратилась к Ноле: — Еще раз привет!

Кэт и Нола раскраснелись, словно после пробежки на свежем воздухе. Неужели они бегают трусцой? Надо полагать. В школе Кэт всегда была серой мышью и даже не предполагала, какой привлекательной могла бы быть, если бы приложила хоть чуточку усилий. Сейчас, правда, она приложила для этого немало усилий и потратила уйму денег. Как там они раньше говорили? Что-то вроде «Тушите свет!».

Мэдлин снова улыбнулась.

— Я слышала, твоему отцу уже лучше. Такое облегчение, должно быть! — Она поставила две чашки и блюдца. — Твою одежду уже постирали, я отнесла ее в номер. А это ваш завтрак, можешь забрать. — Она указала на буфет позади нее. — Яйца, сосиски и тосты на подогретых тарелках, еще домашние оладьи, фруктовый салат, йогурт и разные хлопья, молоко и соки.

— Спасибо, — сказала Нола.

— Выглядит аппетитно, — добавила Кэт.

В это время пожилая пара, которая остановилась в полулюксе, решила закончить свою трапезу, и Мэдлин переключилась на них. Она старалась заниматься своими делами, но нечаянно услышала часть разговора Нолы и Кэт. Хотя они говорили вполголоса, она слышала, как Кэт говорила что-то о старой курице Рите Кавано, вечной директрисе школы Андервуд. Потом, когда Кэт рассказывала что-то о Райли, который бросил ее на кровать, Нола издала серию взволнованных восклицаний, из-за которых Мэдлин пропустила много чего интересного. Вдруг разговор совсем перешел на шепот, и как Мэдлин ни напрягала слух, ничего услышать больше не удалось.

— Извините, у вас есть свободная минутка?

Мэдлин прервала их беседу, и Кэт вежливо ответила:

— Конечно.

Мэдлин поставила стопку блюдец, подтащила стул и присоединилась к ним.

— Я слышала, ты упоминала свою тетю. Она все еще в школе, можешь поверить! А ей ведь скоро семьдесят.

Кэт поерзала на стуле.

— Спасибо, что дала знать.

— Ну конечно! — Мэдлин положила руки на колени и призвала все свое мужество, чтобы сделать то, что должна была сделать. — Кэт, правда, не знаю, как сказать, это, грубо говоря, не мое дело…

Она могла поклясться, что Нола снова сверкнула глазами. Кэт нахмурилась:

— Что случилось?

— Я решила, что сразу скажу тебе и не буду ходить вокруг да около. То есть я хочу сказать, не имеет значения, как я скажу это, мне очень неудобно…

— Мне уже очень неудобно, — вставила Нола.

Мэдлин попыталась улыбнуться.

— Это насчет Райли.

Кэт выпрямилась, и Мэдлин увидела в ее глазах страх. Может быть, она и правда испытывает к Райли настоящие чувства?

— С ним что-то случилось? Все в порядке?

Мэдлин испугалась.

— О нет! С ним, насколько я знаю, все в порядке! Просто я подумала, что тебе полезно будет знать кое-что о нем.

Кэт нахмурилась еще больше. Она вздохнула и глотнула кофе, прежде чем ответить.

— Меня не интересуют сплетни, Мэдлин.

— Хорошо, — согласилась Мэдлин. — Простите, я пойду. — Она начала вставать, но Нола схватила ее за руку.

— Меня интересует все, что ты рассказываешь, дорогуша, — сказала она. — Давай говори.

Теперь уже Кэт зыркнула на Нолу. Мэдлин кашлянула.

— Ну, я спрошу тебя кое о чем, но только потому, что не хочу навредить.

Кэт кивнула:

— Хорошо.

— Райли говорил тебе, что собирается жениться?

Обе женщины задержали дыхание. Мэдлин ждала несколько секунд, пока не стало понятно, что ни одна из них не готова ответить.

— Церемония назначена на рождественский сочельник. Пока это тайна, но я могу сказать, что эта женщина планирует стать миссис Райли Боланд через три месяца. Я подумала, что тебе надо знать. Не хочу, чтобы ты тешила себя напрасными надеждами.

Кэт резко встала и вышла из комнаты. Звук ее удаляющихся шагов эхом разнесся по столовой.

Нола бросила взгляд на Мэдлин и, не говоря ни слова, встала со своего места.

Через полчаса Кэт и Нола покидали отель. Волосы Кэт еще не высохли, а руки дрожали, когда она подписывала чек. Мэдлин подняла шторки и увидела, как Нола торопливо выезжает со стоянки.

Мэдлин вздохнула с облегчением и на мгновение закрыла глаза. Она уверила себя — в который раз, — что сказала правду. В определенном смысле слова, конечно. И была горда этим.

Вирджил устал лежать на спине, словно мертвая рыба. Больничная палата пахла стухшей капустой, и ни одна медсестра не была привлекательна настолько, чтобы обратить на себя его внимание. Ему хотелось вырвать чертовы трубки из вен и уйти в свою студию. В первый раз за много лет ему не терпелось поработать.

Вирджил попытался устроиться поудобнее на левом боку, но это оказалось невозможно, потому что больничная кровать была не намного мягче мраморной плиты. Он постарался припомнить, когда в последний раз ночевал не в своей постели. Даже когда Бетти Энн была больна и все уже знали, что она умрет, он брал машину и возвращался домой. Пожалуй, только в Нью-Йорке, под кайфом, он уходил в ночь в поисках женщин и неприятностей.

Вирджил пробормотал что-то и попытался распутать провода, которые были обмотаны вокруг него. Жизнь — странная штука. Однажды, под наркотиками, он получил работу учителя в безымянном колледже в Аппалачах. Единственное, чего он хотел, — это залечь на дно, пока не уляжется полицейская шумиха. Это ведь не его вина, если девочка решила, что она умеет летать, и выбрала его кабинет на четвертом этаже в качестве стартовой площадки.

Вирджил закашлялся. Грудь болела.

Он встретил Бетти Энн спустя неделю после приезда в Персуэйшн — миленькая, учтивая девушка с большими проблемами. Ему сразу стало понятно, что стоит обратить на нее внимание, и она будет ходить за ним как кошка. Она преклонялась перед ним. А почему нет? Он был искушенным преподавателем искусства, старше ее и известен за пределами Персуэйшн. Об одной из его скульптур написали в журнале «Лайф». Бетти Энн была так благодарна за женитьбу, что делала все, что бы он ей ни сказал. Она была хорошей девочкой. Конечно, не все было гладко, но это был правильный брак — она делала то, что должна была делать, а он делать то, что хотел, и этим могли похвастаться далеко не все благословенные союзы.