факт, что на теле отсутствуют так называемые пробные порезы. Речь о неглубоких порезах, которые обычно наносят себе самоубийцы, чтобы проверить, насколько это больно. Но куда серьезнее то, что порезы на теле девочки очень глубокие, их нанесли в четыре захода. Такие порезы крайне болезненные, поэтому сложно резать одно место несколько раз, если, конечно, рука к этому времени не онемела. Существуют препараты для поверхностной анестезии, но криминалисты не обнаружили вокруг тела ни тюбика с мазью, ни спрея. Подозреваю, на коже мы тоже не найдем никаких следов.

Пока Луиза говорила, Йохан вытащил блокнот и принялся что-то писать. Потом поднял его и показал Лене страницу.

«Наркотики?» — прочитала она, кивнула и спросила:

— Есть какие-нибудь следы наркотиков или других седативных веществ?

— Я не волшебница, дорогая моя Лена, — вздохнула Луиза. — Придется подождать день или два, пока придут результаты из лаборатории. И, опережая твой вопрос: нет, я не могу сказать, была ли девочка беременна. Если больше вопросов нет, то я вернусь к работе. Твои коллеги с прокурором явятся ко мне с минуты на минуту. Потом я начну вскрытие. Пожалуйста, наберись терпения.

— Конечно, — сказала Лена. Ей в любом случае требовалось время, чтобы переварить полученные сведения. — Спасибо, что позвонила.

— Остальное я сообщу тебе не позднее завтрашнего дня. — И Луиза отключилась.

Лена собиралась убрать телефон в сумку, но он снова зазвонил.

— Райнер, привет, — поздоровалась Лена с главным криминалистом.

— Привет. Хочешь услышать предварительное заключение?

— Да, конечно. Подожди, я включу громкую связь, чтобы мой напарник тоже тебя слышал.

— Я выслал тебе фотографии, можете с ними ознакомиться. Думаю, в первую очередь тебя волнует, была ли девушка на пляже одна?

— Именно.

В следующую секунду в небе с шумом пролетел вертолет. Лена попросила Райнера немного подождать и потянула Йохана к машине.

— Итак, едем дальше, — сказал Райнер после того как стало тише. — Ребята из поисковой группы порядочно наследили, что, к сожалению, значительно затруднило нашу задачу. Подозреваю, что девочка была не одна, но пока не могу представить никаких доказательств, подтверждающих мои слова. Нужно будет идентифицировать следы слой за слоем. У нас есть отпечатки обуви поисковиков и, конечно же, твои. Иначе говоря, впереди еще много работы.

— Но ты думаешь…

— Я нашел несколько следов, которые, по моему скромному мнению, появились раньше ваших. Но они затоптаны, что затрудняет анализ. Тебе придется набраться терпения.

— Хорошо. Спасибо. Есть еще что-нибудь интересное, кроме следов?

— Само собой, еще у нас есть нож. Но на ноже только одни отпечатки, и принадлежат они жертве. Но результаты лабораторной проверки меня слегка ошарашили. Они похожи на иллюстрацию к учебнику по криминалистике. Может, такие случаи и бывают… но в жизни нож обычно покрыт множеством разных отпечатков. Но не в нашем случае.

— Думаешь, отпечатки были сделаны искусственно?

— Нож слишком чистый, а ты сама видела, какой хаос творился на месте преступления. Да, подозреваю, что нож сначала тщательно вытерли, а потом вложили в руку жертвы.

— Ясно. Что-нибудь еще?

— Вокруг тела мы не нашли ничего, кроме короткого темного волоска. Мы отправили его на анализ. Через несколько дней будет ясно, есть ли на нем частицы кожи и все такое.

— А побыстрее никак? Мы топчемся на месте.

— Никак. Я уже поставил задаче высокий приоритет, но вряд ли я один такой. Возможно, ты сможешь ускорить процесс, если обратишься к начальству. Ходят слухи, что вы с Варнке…

— Ладно, забей, — перебила Лена. — Давай подытожим: есть ли вероятность, что Мария Логенер была на пляже не одна?

— Если тебя интересует мое мнение, то да. Она точно была не одна. Но не факт, что я смогу предоставить доказательства, которые можно будет использовать в суде. Прости, но тебе придется подождать. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь…

— Спасибо, Райнер. Позвони, если будут новости.

— Конечно. И передавай привет своему фленсбургскому коллеге.

— Благодарю, — отозвался Йохан.

Лена положила трубку.

— Что теперь? — спросил Йохан, вопросительно глядя на нее.

— Вернемся в офис. Я хочу взглянуть на фотографии. Со вчерашнего дня меня не покидает ощущение, что я что-то упускаю… Потом навестим сестру Марии.

В полицейском участке Йохан распечатал фотографии на цветном принтере, и теперь на столе лежала гора снимков. Лена с Йоханом неторопливо развесили их на вайтборде и принялись рассматривать.

— Ничего не вижу, — наконец произнес Йохан, отошел от вайтборда и рухнул на стул.

Лена изучала одну фотографию за другой. Сначала рассмотрела окрестности, потом — тело Марии. Дойдя до последней фотографии, она остановилась и пробормотала:

— Как я могла это упустить?

Йохан вскочил.

— О чем ты?

— Мария была левшой! Ларс Вайсдорн сказал во время нашего первого разговора, что она была левшой! Не амбидекстром, а именно…

Йохан постучал по одной из фотографий, указывая на перерезанное запястье.

— Это левая рука. Значит, она все-таки не покончила с собой.

Лена схватила со стола телефон и набрала Луизу.

— У меня вопрос, — без предисловий сказала она.

— Да?

— Мария была левшой. Есть вероятность, что она сама перерезала левое запястье?

— Вероятность, конечно, есть, но, как я уже сказала, нужно очень постараться, чтобы нанести такой глубокий порез. Для этого понадобится преобладающая рука. Кроме того, в такой ситуации человек действует рефлексивно и не станет намеренно брать нож в другую руку. Это нельзя назвать неопровержимым доказательством, но говорит в пользу твоей версии.

— Спасибо, Луиза. Я тоже так думаю. До связи.

Йохан уже стоял на у вайтборда и выписывал аргументы «за» и «против» версии об убийстве.

— Следы, — вслух сказал он и записал это под первым пунктом.

Следующим пунктом было «отсутствовала 48 часов».

— Изнасилование говорит за или против убийства? — спросил Йохан через несколько секунд.

— И за, и против. Девочка явно никому не доверяла и пыталась справиться со всем сама. Вполне возможно, что изнасилование стало последней каплей… С другой стороны, нельзя исключать вероятность того, что она решила рассказать о случившемся, и поэтому преступник ее убил. Мы не знаем эту девочку, поэтому нам трудно судить.

— Хорошо, тогда я напишу это и туда, и туда.

Следующим аргументом в пользу самоубийства Йохан написал «семья».

— Если Мария не разделяла религиозные убеждения родителей, то это могло стать триггером. Итак, три к двум, — прокомментировал он свой список. — Возможно, нам придется рассматривать обе версии. Но мне все равно кажется, что мы имеем дело с убийством. — Йохан взял губку, вытер доску и сложил фотографии на столе. — Может, пора уже вызвать подкрепление?

— Хороший вопрос. Я поговорю об этом с Варнке, но чуть позже. Думаю, он пришлет нам двоих человек. — Лена взяла куртку, перекинутую