нельзя было толком понять, где и что продается.

Осмотревшись, женщины поручили Никите неотступно быть с Алешей, а сами ушли за покупками, предварительно назначив встречу на пригородном вокзале.

И какое же у них было недоумение, когда к назначенному сроку Никита с Алешей не явились.

Прождав с полчаса, они бросились их искать. Спрашивали у многих, но никто ничего определенного не мог ответить.

Уже и электричка проследовала в город, а они все бегали по окрестностям.

– Боже, что же я теперь скажу Майе?– тревожилась Нина, затем успокаивала себя,– но он же с Никитой, что же произошло?

В милиции Нина увидела багрового от раздражения мужа и, как оказалось, местного кутилу, который громко бранился, угрожал, пытался наброситься на Никиту.

Женщины тут же с порога с вопросами:

– Где, где Алешка? Что с ним? Что случилось?– расплакалась Нина.

– Успокойтесь, гражданка,– урезонил ее милиционер. – Жив ваш пацан, в больнице он.

Когда все трое примчались в клинику, врач не пустил их в палату.

– Мальчику надо время, у него шок. Вы сами понимаете, что после такого бывает…

– Какого такого?

– А вам разве не сказали? Мальчика какой-то скотина изнасиловал.

Женщины потеряли дар речи.

Никита не стал оправдываться. Он отвлекся только на минуту, чтобы посмотреть рыбацкие снасти. Когда спохватился, мальчишки рядом не оказалось.

Но, как ему потом рассказали, Алешу поманили каким-то конструктором, усадили в машину и уехали, это были местные, как их называли, битюги.

Последующие суды, экспертизы, длительная болезнь любимого сына подкосили здоровье Майи.

В третьем классе он остался, по существу, сиротой, ибо отец запил так, что имени своего не помнил.

Нина забрала мальчика в деревню, и он стал жить у бабушки по материнской линии.

В селе о нем чего только не сочиняли. Рос замкнутым. Ни с кем не дружил.

Все модели были сожжены и к своей детской мечте подросток уже не возвращался.

В это время книги были едва ли не единственным его увлечением.

Закончив школу с серебряной медалью, Алеша на удивление всем поступил в духовную семинарию.

А уже к тридцати годам имел свой приход недалеко от областного центра.

И матушка к тому времени  была, лет на семь старше его, степенная такая, все чем-то ему мать напоминала.

В один из воскресных дней перед вечерней службой он заметил в храме незнакомого мужчину. Тот был весь какой-то скукоженный, хотя одет весьма прилично. Седой совсем, с измученным лицом и,  казалось, бесцветными глазами.

Он несмело подошел к священнику и попросил исповедовать его.

Отец Алексий согласился.

Во время исповеди священник несколько раз задавал ему какие-то уточняющие вопросы, как-то изменился в лице, но,  овладев собой и осенив мужчину крестом, сказал:

– Ступайте с Богом! Молитесь! Кайтесь! Бог простит.

Отправив вечернюю службу, отец Алексий еще долго не покидал храма. Все молился.

– Господи, прости мою грешную душу.

Сегодня Твоею волею я просил  отпустить  грехи человеку, который искалечил всю мою жизнь. Но в душе моей продолжает жить боль и обида. Помоги мне избавиться от них. Отпусти этот мой грех!

Ему казалось, что даже воздух был пропитан этим грехом и взывал к покаянию.

Слезы  ручьем катились по щекам священника. Слезы прощения непрощенного  чужого греха».

*

Отдавая очерк в набор, Евгения задумалась над тем, какое воздействие на людей он произведёт? Найдут ли они в себе силы понять главного героя? Не станут ли кликушествовать в его адрес?…

– Знаешь, Лена,– многие сейчас для непрощения находят уловку: простить – прощаю, но забыть не смогу. Значит, так и не прощают?

– Но ведь ему исковеркали всю жизнь, как такое простить можно? Как наступить себе на горло?

– Осудить человека легко. Но, кроме суда человеческого, есть ещё и суд Божий. Прощение исходит из его постулатов. Это благодетельный и разумный подход. Человеку нельзя жить внутри наглухо запечатанной в душе злобы и мщения. Себе дороже.

– Интересно, как и чем Бог прощает людям их грехи? Бездонностью своей любви к нам, грешникам?

– Да, любовью. Тем, что ты любишь, тем самым и прощается. И чем больше любишь, тем больше где-то в тайниках души и прощается, и омывается слезами этой любви. В оксюмороне «Простить непрощаемое» как раз и заключен этот подход.

Рабочий день близился к концу. Отдав последние распоряжения, Евгения отправилась домой. Её там ждало уединение, воспоминания и дальнейшая работа над книгой.

Пока муж был в командировке, а единственная дочь училась в Москве, она могла себе позволить вечерами, порой ночами всецело уходить в неё, рыться в прошлом и настоящем Её мысли уносились к излюбленным историям, участником которых она была сама, и к которым она часто возвращалась. И как бросают в землю зерна, так она сеяла воспоминания в книге, те воспоминания, корни которых сохраняются всю жизнь. Ей казалось, что и сегодня в каждый изгиб лощинок своей памяти она бросает частицу своего сердца.

15

«Душа моя чиста…»

Посетитель посетителю – рознь. Евгении доложили, что вот уже который день просит о приёме местный поэт Измайловский, о характере которого в городе ходили разные небылицы: вспыльчивый, задира, придирчивый, даже дебошир. И, наконец, она согласилась встретиться с ним.

Он сидел перед Евгенией, как-то смущённо сутулясь. До безобразия худой, неказистый с виду. На лице стояла печать непередаваемой выморочности и бессилия. Скорей всего относился к типу тех людей, которых необходимо постоянно вызволять из внутренней кельи отрешённости, в которой они добровольно ютятся. До тех пор, пока они не начнут разговаривать, внешне в них никак не разглядеть ни интеллигентности, ни хранящегося где-то глубоко нравственного изящества, если они, конечно, есть. Да и на дебошира он никак не похож.

– Я поэт,– представился гость. – Семён Измайловский, слыхали?

Евгения хотела было сказать, что нет, но посмотрев в глаза Семёна, запнулась.

– Будем знакомы.

А он продолжил:

– Во всех редакциях лежат мои стихи, а вас я как-то обошёл, вот принёс, опубликуете?

– Их надо зарегистрировать. Почитаем. Спасибо. А кто из русских поэтов Вам близок?

– Николай Рубцов.

– Это и мой любимый поэт. Мало кто из нашего пишущего брата мог бы так сказать, помните? –

"Перед всем

Старинным белым светом

Я клянусь:

Душа моя чиста!"

– Да-да. Его понятие Родины – это мир крестьянского дома, старины, церкви и русской природы. Вы читали вологодского поэта Александра Романова о том, как публично выступал Николай Рубцов?

– Знакома с его