– Правда, – призналась я.

– Эх, жаль, что я не видел, – расстроился мой ребенок. – Я бы хотел посмотреть, какой он внутри.

Откуда Павел узнал про «Павлин», стало ясно, а вот вопрос с лимузином остался открытым. Но особо зависать над ним я не стала. В конце концов, какая разница.

В эту ночь я уже спала совершенно спокойно. Вызванные рассказом Шаповалова кошмары больше не возвращались, поэтому в четверг я пришла на работу вовремя и свеженькая, будто майская роза.

В приемной меня ждал небольшой вытянутый ящик, обитый атласом.

– Что это, Леночка? – спросила я у секретарши.

– Ой, Алиса Михайловна, это вчера курьер принес, – прощебетала она, не отрываясь от процесса размножения анкет на ксероксе.

Я аккуратно открыла ящик и обнаружила в нем бутылку коллекционного французского шампанского и письмо от Шаповалова.

«Уважаемая Алиса Михайловна!

Вынужден принести вам свои глубокие извинения за то, что позволил себе вас расстроить. Ваша тонкая душевная организация заслуживает гораздо более бережного обращения. Извините меня, что я не понял этого раньше. Я вынужден уехать из города по делам. Меня не будет примерно неделю. Надеюсь, что по возвращении вы позволите мне принести вам извинения еще раз. Мне хотелось бы сделать это лично.

Е. Н.»

Признаюсь, мне был приятен этот знак внимания, хотя мысль, что я не буду общаться с Шаповаловым целую неделю, показалась еще более приятной.

Рабочий день потянулся своим чередом. В нем не было ничего необычного. Пожалуй, некоторое оживление в рутину внес визит писателя Самоходова, появившегося в моем кабинете примерно в половине первого.

Всегда пунцовый от волнения, сегодня Самоходов был вдобавок покрыт пурпурными пятнами. Состояние, в котором он находился, представляло собой нечто среднее между праведным негодованием и паникой.

– Вы что, Алиса Михайловна, – фальцетом закричал он, – вы издеваться надо мной вздумали?! Надо мной, вашим постоянным и самым преданным клиентом! Эта дама, к которой вы меня отправили вчера, это же типичное не то! За два года нашего с вами сотрудничества вы еще ни разу не были так далеки от идеала! Вы же знаете, что типаж женщины-вамп мне категорически не подходит! Я очень разочарован и боюсь, что не смогу дальше пользоваться вашими услугами.

От изумления (я никогда не слышала, чтобы Самоходов говорил иначе, чем полушепотом) я долго не могла взять в толк, о чем это он. Но потом вспомнила, что накануне вечером у него было назначено свидание с Лорой.

– Аркадий Николаевич, голубчик, опомнитесь, какая женщина-вамп? Это моя одноклассница, на которую в школе никто не обращал внимания. А с тех пор, смею вас заверить, она совсем не изменилась!

Но Самоходов не успокаивался. Несколько раз прокричав, что ноги его больше не будет в моем агентстве и что он не позволит издеваться над собой, уважаемым человеком, он громко хлопнул дверью.

Из кабинета я слышала, как он требует у Ируськи уничтожить его анкету. «Вот идиот, – подумала я. – Ну как было можно увидеть в серой незаметной Лоре женщину-вамп! Да у него с головой просто не все в порядке, а я-то, дура, два года пыталась найти ему подходящую жену, когда он просто морочил нам голову! И куда психолог смотрела, как же она сразу не поняла, что он относится к тем людям, которым всегда «жемчуг мелок»! Ни за что больше не буду иметь с ним дела. Ушел – и скатертью дорога!»

Повинуясь больше чувству долга, чем интересу, я позвонила Лоре и спросила у нее, как прошло вчерашнее свидание. Оказалось, что ей кандидат в мужья тоже совершенно не понравился.

– Ты с ума сошла? – спросила она у меня с надменной усмешкой в голосе. – Он похож на облезшего от старости павиана. У него руки влажные и взгляд затравленный. Меня от него чуть не вытошнило.

«Тоже мне, королева красоты, – рассердилась про себя я. – Чаще надо на себя в зеркало смотреть».

Но вслух ответила, как герой бессмертной советской кинокомедии: «Будем искать». Я тут же дала Ируське соответствующее задание. Для этого пришлось собственноручно заполнить за Лору анкету и набросать ее психопортрет. Исполнительная Ируська пообещала к вечеру подобрать еще какой-нибудь вариант и созвониться с Лорой.

Помни: для здоровья женщин восхищенные взгляды мужчин важнее, чем калории и лекарства.

Франсуаза Саган

В субботу мы с девчонками созвали большой сбор. Как всегда, он состоялся на моей территории. Сережка, отсидев в школе положенные по субботам четыре урока, чмокнул меня в щеку и благополучно отбыл к бабушке с ночевкой.

Павла в пределах видимости тоже не наблюдалось. Накануне во время обеденного перерыва мы встретились с ним в небольшом кафе напротив его риелторской конторы, помирились, а потом заехали ко мне – за кувшинками. Сережка был на тренировке, так что мы все чудненько успели.

Слегка очумев от любовных игр, я поинтересовалась, откуда он все-таки узнал про лимузин. А услышав ответ, чуть не упала с кровати.

Оказалось, что мой в обычных условиях неповоротливый любовник, узнав от Сережки, что я в «Павлине», наврал что-то жене, бойко прыгнул в машину и поехал смотреть, что я там делаю.

Успел он как раз к тому моменту, когда Шаповалов усаживал меня в лимузин, чтобы отправить домой. Лимузин, дополненный моим неземным обликом, представительным видом самого Шаповалова и большим букетом, произвел на бедного Павла неизгладимое впечатление. В общем-то, я его понимала.

Я дала три честных-пречестных слова, что это была деловая встреча, после чего, не совсем прощенная, была отпущена смягчившимся Павлом на работу. Его собственническое поведение меня, признаюсь, слегка позабавило. И с чего это, интересно, его так торкнуло? Раньше за ним подобных глупостей не наблюдалось.

Вечером позвонил Шаповалов.

– Здравствуйте, Алиса Михайловна, – пророкотал он, словно заводя тихий, но мощный мотор иномарки. Я почувствовала, что у меня по спине поползли мурашки.

– Здравствуйте, Евгений Николаевич, – проблеяла я. – Как командировка, удачно?

– Да, благодарю вас за внимание.

– Нет-нет, что вы, это вам большое спасибо за шампанское.

– Не стоит благодарности, Алиса Михайловна. Я бы хотел узнать, не обидел ли я вас нашим разговором. Вот уже несколько дней я не могу отделаться от мысли, что совершил непоправимую ошибку, рассказав вам о своих проблемах. Мне бы не хотелось, чтобы вы начали меня презирать.

Я абсолютно искренне заверила своего собеседника, что испытываемые мною чувства скорее можно назвать жалостью. Мне действительно было его очень жалко. Того, что ему довелось пережить, я бы не пожелала даже злейшему своему врагу.

– Вы чудесный человек, Алиса Михайловна, – воскликнул Шаповалов. – Мне приятно, что я в вас не ошибся. На следующей неделе я вернусь, и тогда мы с вами все обсудим.