Нил откашлялся.

– Да, разумеется, – сказал он. – Ну, возможно, детектив-то нам и нужен.

Мма Рамотсве поднесла чашку к губам. Она была права – что-то здесь не в порядке. Она уловила это, и следовало не сомневаться, а поверить своей интуиции. Существуют способы сообщить человеку, что что-то случилось: знаки, если ты готов увидеть их, звуки, если ты готов их услышать.

Мма Рамотсве посмотрела на Нила поверх края чашки. Он был прямодушным человеком и, хотя не был мотсвана, родился и всю жизнь прожил в Африке. Такие люди могут быть белыми, но они знают, они понимают все так же хорошо, как и всякий другой. Если его что-то беспокоит, значит, для этого есть причина.

– Мне показалось, что что-то не в порядке, рра, – тихо сказала она. – Я могла бы сказать… я могла бы только сказать, что здесь что-то не в порядке.

И, произнося эти слова, она снова почувствовала ужас. Женщина полуобернулась на стуле и посмотрела назад – дверь в здание была открыта, виднелась кухня. В дверном проеме стояла женщина, просто стояла, ничего не делая. Мма Рамотсве не смогла как следует разглядеть ее лица, женщина шагнула назад, в тень.

Нил поставил свою чашку на стол и легонько потер ее край, словно для того, чтобы извлечь звук. Мма Рамотсве заметила, что один палец у него поцарапан: небольшая полоска засохшей крови на коже, задубевшей, потрескавшейся, коже человека, которому приходится работать с камнем, и с механизмами, и с ветками колючих деревьев. Она ждала, пока он заговорит.

– Вообще это хорошее место, – начал он. – Вам оно знакомо, правда?

Мма Рамотсве оно было знакомо. Она знала, что, когда заповедник был создан, сбылась мечта Йена Кирби, друга Серетсе Кхамы и его семьи: жители Габороне, который находился неподалеку, могли приезжать сюда и любоваться животными, вольно живущими на природе. Это было идиллическое место, и оно привлекало людей, которые любили буш и хотели сохранить его для потомков. Здесь люди никогда не спорили и не ссорились. Заповедник был не тем местом, где хотелось бы работать хитрецам или злыдням. И даже здесь было что-то не так. Что же это? Что это? Мма Рамотсве закрыла глаза, но тут же снова открыла их. Это был страх, безусловно, страх.

– Я помню это место благополучным, – сказала она. – Даже счастливым. У меня здесь родственница, вы знаете. Ей всегда нравилось работать здесь.

– Да, но сейчас здесь все по-другому, – вздохнул Нил. – Происходит что-то странное, и, кажется, я не в состоянии выяснить, в чем дело. Я спрашивал людей, и они просто молчали и отводили глаза. Вы знаете, как ведут себя люди, когда не хотят говорить. Они отводят глаза.

Мма Рамотсве знала это. Люди не всегда говорят о том, что их беспокоит. Иногда потому, что считают неучтивым отягощать других своими заботами; иногда потому, что не знают, как рассказать о том, что происходит, – существует множество причин. Но страх – это всегда возможное объяснение: ты не хочешь говорить о том, что, как ты думаешь, может случиться. Если скажешь, то случится как раз то, чего ты боялся.

– Скажите мне, рра, – спросила мма Рамотсве, – как вы поняли, что что-то происходит? Вы можете сказать?

Нил поднял сухой лист, опустившийся на стол, и медленно стал растирать его между пальцами:

– Как я понял? Ну, я приведу вам пример. В прошлую субботу мне захотелось объехать заповедник ночью. Я так делаю время от времени – у нас бывают неприятности с браконьерами, и я люблю ездить в неопределенное время, не включая фар, чтобы любой человек с недобрыми намерениями знал, что мы можем появиться из-за угла в любое время дня и ночи. Обычно я беру с собой двух-трех человек.

Как правило, бывает несложно найти нескольких человек для такой поездки. Сотрудники делают это по очереди, договариваясь между собой. А в прошлую субботу ситуация оказалась совсем другой. Никто не вызвался ехать со мной, а когда я подошел к домам, чтобы узнать, что происходит, все двери были крепко заперты.

Мма Рамотсве подняла бровь:

– Они испугались?

– Это единственное объяснение.

– Испугались браконьеров?

Нил пожал плечами:

– Трудно сказать. Мне показалось, что на это не похоже. Здешние браконьеры скорее убегут на милю, чем нападут на кого-нибудь из нас. Боюсь, что сейчас не очень грозные браконьеры.

– И что? – настаивала мма Рамотсве. – Было что-нибудь еще?

Нил на минуту задумался.

– Были еще странные вещи. Одна из женщин, работающих на кухне, как-то выбежала оттуда со страшным криком. С ней случилась истерика. Она сказала, что видела что-то в кладовке.

– И? – поощрила мужчину мма Рамотсве.

– Я позвал другую женщину, чтобы успокоить ее, – сказал Нил. – А сам пошел и осмотрел кладовку. Разумеется, там ничего не было. Но когда я предложил женщинам пойти со мной, чтобы удостовериться, что в кладовке ничего нет, они обе отказались. Обе. Женщине, которую я послал успокоить подругу, тоже стало плохо.

Мма Рамотсве внимательно слушала рассказ Нила. Она начала понимать, что происходит. Хотя теперь это встречалось относительно редко, но все же встречалось. Колдовство. Кто-то занимался колдовством, и в таком случае здравый смысл и все рациональные объяснения куда-то исчезают. Люди тут же оказываются во власти суеверий и испытывают животный ужас перед неизведанным.

Сейчас к колдовству прибегают гораздо реже, но оно никуда не делось.

Мма Рамотсве взглянула на часы. Мистеру Матекони нужна эта полуось, и у нее и мма Макутси нет времени рассиживаться, как бы им того ни хотелось.

– Я скоро вернусь, – сказала мма Рамотсве. – И когда приеду снова, то разберусь с вашими неприятностями. А пока нам нужно забрать эту полуось для мистера Матекони. Это нам нужно сделать в первую очередь. Другое может подождать.

Мма Рамотсве вернулась к своему белому фургончику и поехала к мастерской, в то время как Нил и мма Макутси отправились туда же по дороге. На то, чтобы найти полуось среди других смазанных запчастей, ушло всего несколько минут. Затем ее погрузили в заднюю часть фургончика, где уложили на нескольких расстеленных газетах. Мма Рамотсве обратила внимание, что двое мужчин, взявших полуось и уложивших ее в фургончике, не сказали ни слова, кроме невнятного приветствия, молча выполнили свою работу и растворились в мастерской.

– Вы не забудете приехать в ближайшее время? – спросил Нил, когда мма Рамотсве собиралась пуститься в обратный путь.

– Не забуду, – ответила мма Рамотсве. – Не беспокойтесь. Я приеду и поговорю с некоторыми людьми.

– Если они станут разговаривать, – мрачно сказал Нил. – Такое ощущение, что кто-то заклеил им рты скотчем.

– Наверное, кто-то заклеил, – тихо произнесла мма Рамотсве. – Только мы не можем разглядеть скотча.

Она поехала назад по дороге из Моколоди на шоссе до Габороне. Мма Макутси молчала, сидя рядом с ней и глядя в боковое окошко. Мма Рамотсве взглянула на свою спутницу и собиралась что-то сказать, но удержалась. Ей показалось, что она окружена молчанием – эти молчаливые люди из мастерской, молчаливая женщина рядом с ней, молчаливое небо.