– Левый, правый фланг, прикрывайте раненых, отходите. Остальные, кто готов пожертвовать собой, за мной!

Виновен, я повёл их на смерть. Моя вина! Как же нам тяжело, это немыслимо! Не зная боли, враги берут нас в окружение. Среди них воины, сражающиеся как берсерки, не зная жалости.

Озноб. Смерть, что собирает свой урожай. Какой же сильный бьёт озноб, холодно. Сжимая двумя руками меч, держаться из последних сил, последняя защита – меч. Боль, сильная боль в плече. Эта стрела? Даже не почувствовал! Кто и когда её послал? Приближается воин, парирую его удар и наношу ответный. Упал, враг упал.

Снова атака, скрестил свой меч с воином в чёрном. Башлык скрывает лицо, я не вижу его глаз. Его скорость не человеческая. Ставлю блок, ухожу от его атаки. Не может быть… Это невозможно! Уход. Удар. Боль. Боль в груди. Я на земле. Почему вокруг вода? Нужно подняться.

– Встать! – мысленный приказ подняться. Атака, укол, внутри меня его ятаган. – Кто ты? Толчок… рука разжала меч… нет-нет. Боль в груди, плеск в ушах, упал, я упал. В глазах темно, мутно. Мысли о смерти. Несёт не быстрое течение. Я не хочу умереть в воде! – Барахтайся! Должен, смогу! Песок, наконец-то песок, земля. Выполз на берег. Теперь можно? Теперь можно, умереть!

В этот раз из забытья, его пробудило тихое пение девушки:

Услышав, что он шевелится она перестала. – Красиво поёшь! Продолжай, – выдавил хрипло Цурин.

– Не для тебя моя песня! – сказал девушка и вышла из дома.

Его поглотили мысли, что же стало с его людьми? Удалось ли кому-то выбраться из окружения?

– Нет, их всех ждала смерть, я в этом уверен, – проговорил он. – В такой силе, нет сомнения!

Сон, в этот раз крепкий, поглотил давая разуму отдохнуть от пережитых событий, даря возможность собрать осколки его жизни. Мыслям тоже нужен был покой и этот дар, им был принят легко.

Проснулся Цурин от яркого луча солнца, ослепившего глаза. В доме никого не было. Сколько рассветов прошло с ранения было неизвестно, одно ясно точно, не мало. Потихоньку ругаясь на свою беспомощность, сел на кровать, подождал придёт ли кто. Сделав усилие поднялся на ноги. Сильно качнуло в сторону. Чуть не упав, остался стоять крепко держась за стену, что плыла никак не приходя в нормальное состояние.

Кто мне помог, и где я? – осмотревшись, подумал Цурин. Во сне была красивая девушка, которая заботилась обо мне. Ещё старик, который подобрал, если конечно это был не сон. Держась за стену направился к двери, дойдя, взявшись за ручку, потянул на себя. Прищурившись увидел, что стоит рядом с пристройкой без одной стены, похожей на сарай. Взяв палку лежащую на завалинке, пошёл к плохо сколоченной ограде, к калитке. Залаял пёс. От неожиданности он чуть не упал. Обернулся. Пёс сидел на привязи. Подойдя к калитке, Цурин увидел косые редко стоящие дома.

– Тебе ещё нельзя ходить, могут разойтись швы! – сказал, подойдя старик. На вид он повидал в этой жизни очень многое, что не хочется вспоминать.

– Знаю, но мне было не по-себе оставаться в доме, – сконфуженно добавил, – оставаться одному.

– У нас здесь живут люди, которым не понравиться присутствие инийца, – сказал спокойно старик. – Лучше от греха пойдём в дом, я помогу.

– Уже заметил, – хрипло выдавил Цурин, – что мне здесь не рады.

– Инийцы пожгли деревни, в которых жили их родные, им есть за что не любить вас. Но я не обобщаю, один человек, не должен отвечать за поступки многих.

Подходя к дому, Цурин остановился. – Я забыл поблагодарить тебя. Так что спасибо, что спас мою жалкую жизнь.

– Не обесценивай труды тех, кто старался, чтобы на свет появилась новая жизнь. Она не может быть жалкой, если только, это не речи воина, которым ты являешься.

– Вам всё известно обо мне, не вы ли спасли меня?

– Всё могло быть иначе. Если стало бы мне худо, я надеюсь, ты не был бы в стороне. Но, я говорю не об этом! Цени, что имеешь, потому что завтра у тебя и это могут отнять.

– Я запомню ваш совет! – сказал Цурин, когда старик открыл дверь дома помогая ему войти.

– А, где ваша внучка? – спросил Цурин, войдя.

– Не знаю! – сказал старик. – У неё бывает такое, уходит, потом возвращается. Думаю, сегодня вечером придёт.

– Откуда придёт? – спросил, недоумевая Цурин.

– Не знаю! – сказал старик. – Она не любит рассказывать о себе. С ней в прошлом случилась беда, а я не смог защитить.

– Простите, я задел за живое, – проговорил Цурин. – Если не хотите, не рассказывайте.

– От чего же, это не тайна. Она как два года назад потеряла юношу, которого любила и ребёнка под сердцем. Хотя сама ещё дитя. Вот такая вот, жизнь. Случился выкидыш, когда ей рассказали, что он погиб. Как-то раз я нашёл её, она сидела и плакала. Вот так вот, просто, вспоминала.

– Сожалею!

– Незачем, – ответил старик, – это всё прошлое. Давай посмотрим твои раны, их пора бы обработать. Да, и наверняка, ты проголодался.

Грусть сожаления! С этого дня, Цурин по-другому смотрел на девушку, которая вернувшись, продолжала, как ни в чём не бывало заботиться о нём.

Горы, синие горы, такие величественные! С вами ничего не происходит! А мы всего лишь пыль, наблюдающая за вашим величием. Ничтожные, бесправные гости, этого огромного мира. Время пройдёт и нас не будет, а вы будете всегда, – размышлял Чарес. Здесь было его самое любимое место, где возможность подумать превращалось в покаяние перед самим собой. Даже, наши сложные решения кажутся самыми мелкими, по сравнению с горами. Чаресу предстоял сложный выбор. Он уже забыл, когда последний раз сюда приходил. С этого места у подножья озера открывался восхитительный вид. В нём отражались все краски неба, прекрасная перспектива неподдельного покоя. Водные обитатели играли по озёрной глади, не имея никаких проблем. Прохладный ветер не мог охладить вскипающий гнев, что копился в нём уже давно.

– Убить гонца, это был необдуманный шаг, на что я надеялся? Избежать неизбежного! Нет, я жаждал показать свою силу императору. Доказать Немидасу, что я не пешка в его руках! Я не могу потерять её! – крикнул он и со злости подняв валун лежащий рядом, со всей силы кинул в озеро. Выдохнул; мысли улеглись; накопленный гнев покинул.

– Мой выбор не велик, либо дочь, либо поселение. Он же может сделать с ней всё что угодно. Наложница при дворе, без прав и почестей, вот что я ей уготовил, если не хуже. Ну, зачем я тогда отпустил её в Линар на праздник весеннего равноденствия? Почему я не настоял, чтобы она осталась дома, со мной? Как теперь я могу лишать её выбора, ведь сам же женился по любви. Но, долг перед людьми говорит, чтобы я защитил их от любой угрозы. Они мой народ, они доверяют мне.