Это будет просто немыслимо.

Наверняка она потеряет работу. И что еще хуже, ее репутация в деревне, и без того подпорченная, будет полностью погублена.

Прошлой ночью все казалось простым и понятным, но вторгающийся свет зари провоцировал сомнения.

Раф пообещал ей всего одну ночь, а это означает, что их время вышло. Удастся ли ей расстаться с ним так, словно их близость ничего для нее не значила?

Раф включил прикроватную лампу, и Антониетта быстро оделась. Она повернулась к нему спиной, но не потому, что внезапно застыдилась. Она избегала его взгляда. Ей не хотелось, чтобы Раф хоть на секунду заметил, что ее вчерашняя бравада улетучилась.

Сегодня он уезжает.

Но Антониетту предупреждали. Она понимала, что рискует.

Наконец она застегнула маленькую молнию на платье, обулась, повернулась к Рафу лицом и попыталась улыбнуться.

- Спасибо за чудесную ночь, - сказала она.

Он лежал, закинув руки за голову, глядя на ее платье и желая снова затащить Антониетту в постель. Ему не терпелось сбить с толку поваров и отменить заказ кофе, а потом заняться с ней любовью.

- Останься еще ненадолго. Я закажу завтрак.

- Нет, Раф. В любом случае мне пора на работу.

Она не желала долгих прощаний и слов о том, что все было хорошо.

Вчерашняя ночь навсегда останется лучшей в ее жизни.

И дело не только в сексе, разговорах, танцах и прогулках по территории «Старого монастыря» рука об руку. Сильнее всего на Антониетту повлияла его искренность. Ей будет крайне непросто уйти от него с улыбкой.

Подойдя, она поцеловала его.

Раф обнял рукой ее шею и притянул к себе. Антониетта закрыла глаза, ощущая вкус его губ. Искушение уступить Рафу было почти непреодолимым.

Его поцелуи стали настойчивее, когда пальцы другой его руки коснулись ее груди. Антониетта понимала, что в любой момент он разденет ее, и она опять забудет обо всем.

В конце концов она отстранилась от него.

- Веди себя прилично.

Он грустно рассмеялся.

- Я не хочу быть приличным. - Он серьезно прибавил: - У тебя все в порядке?

- Конечно.

- Ты уверена? - Раф прищурился.

Неужели он предпочитает, чтобы она плакала? Прошлой ночью она добровольно отдалась ему и ни на секунду не пожалела об этом.

Но теперь им пора прощаться.

- До свидания, Раф!

Да, выйти через балконные двери и спуститься по каменным ступеням действительно было труднее всего.

Побег из переполненной церкви, полной людей, ожидающих прибытия невесты, обидел публику. Родительское отречение причиняло ей боль и страдания. Но такую цену она заплатила за отказ от Сильвестра и, несмотря на последствия, знала, что сделала бы это снова.

Когда Антониетта проходила мимо охранника, он скучающе посмотрел на нее. Судя по всему, женщина, выходящая из номера Рафа, не заслуживала его внимания.

Запели птицы, небо посветлело. Мир продолжал жить так, будто ничего не изменилось.

Но для Антониетты все стало другим.

Она оглянулась на «Старый монастырь», а точнее, на «Август», из которого только что вышла. В главной спальне было темно, и она представила себе, как Раф протянул руку и выключил лампу, а потом погрузился в сон.

Но Раф больше не заснул. Он лежал в темноте и слышал запах тела Антониетты на простынях.

Он приехал в Силибри не только для того, чтобы залечь на дно, но и чтобы подготовиться к чудовищному будущему в Тулано.

Он приехал в Силибри, чтобы собраться с мыслями, а не влюбляться в горничную с грустными глазами.

* * *

Антониетте вдруг захотелось бездельничать, как Кики. После бурной ночи она была не прочь поваляться в постели.

- Нико мог бы и не заставлять нас работать в Рождество, - фыркнула Кики, пополняя набор туалетных принадлежностей в одном из обычных люксов.

Конечно, номер был потрясающим, с видами на долину, но совсем не таким роскошным, как «Август».

По правде говоря, Антониетта обрадовалась тому, что ее отправили убирать номера подальше от «Августа». Навострив уши, она ждала шума приближающегося вертолета, который сообщил бы об отъезде Рафа.

- Ну, кому-то надо работать, - сказала Антониетта и взяла пылесос. - Разве постояльцы будут сами застилать себе постели и приносить еду? Тогда какой смысл в рождественских каникулах?

- Ну, пусть работает тот, кто недавно устроился в отель. - Кики принялась без нужды переставлять пакетики с травами. - А те, кто работает здесь давно, получат выходной.

- Скажи об этом Нико. - Антониетта пожала плечами.

- Я так и сделаю, - ответила Кики.

Какими бы грандиозными ни были планы Кики, Антониетта предпочла их не слушать и включила пылесос.

- Антониетта!

- Что? - рявкнула она, думая, что ее зовет Кики. Однако это была Франческа. - Простите. - Антониетта выключила пылесос. - Я не видела вас.

- Ладно. Вы обе заняты. - Франческа посмотрела на Кики, которая вдруг принялась полировать зеркало. - Синьор Дюпон попросил тебя обслужить его номер.

- Но я думала, он выезжает.

Франческа нахмурилась.

- С чего ты это взяла?

- Не знаю. - Антониетта попыталась скрыть свою ошибку. - Вы говорили, что он не останется до сочельника.

- Возможно, но сейчас он здесь. И, учитывая, что он пробыл в «Августе» уже неделю, там понадобится серьезная уборка, поэтому я пойду с тобой.

Антониетта была сама не своя, пока они поднимались на лифте в номер.

О чем, черт побери, думал Раф, вызывая ее? От волнения Антониетта вспотела, когда Франческа постучала в дверь и открыла ее.

- Его нет, - сказала Франческа. - Приступим.

Было странно вернуться в «Август» после вчерашней ночи. На столе стояли бокалы, из которых они пили.

- Похоже, вчера вечером у него была компания. Антониетта, начни с главной спальни.

Итак, бывшая любовница Рафа снова стала его горничной.

Сначала она почистила камин, перед которым он медленно раздевал ее. Казалось, что это был сон. Потом она положила в камин поленья и стала заправлять постель.

Откинув тяжелое одеяло, под которым она лежала, Антониетта увидела доказательства своей потерянной девственности.

Густо покраснев, она сняла и сложила простыню. Антониетта собиралась швырнуть простыню на пол, но, подняв глаза, увидела Франческу, стоящую в дверях и наблюдающую за ней.

- Ты хорошо работаешь, Антониетта.