- У меня нет серьезных отношений.

- А они у вас были когда-нибудь?

- Почему вы об этом спрашиваете?

- Потому что вы разрешили!

- Нет, - сказал Раф. - У меня никогда не было серьезных отношений с женщинами. Однажды, когда мне было чуть за двадцать, я решил жениться. Но мы быстро расстались, и я многих разочаровал. Я полагаю, вы все об этом знаете.

- Вы были помолвлены?

- Ни в коем случае! - ответил Раф. - Если бы мы оказались помолвлены, то не смогли бы расстаться.

Она вздрогнула от его мрачного тона. Когда официант убрал ее тарелку, Антониетта решила задать последний вопрос. Потом обнаружила, что не осмеливается.

- Раф, пару раз я пыталась узнать, кто вы. Но, по правде говоря, я немного нервничаю.

- Почему?

- Потому что… - Она подбирала слова. - Потому что я не хочу бояться больше, чем сейчас.

- Вы боитесь?

- Немного, - признала она. - Очень боюсь.

- Я не хочу, чтобы вы боялись. - Раф снова взял ее за руку.

- Я не желаю узнавать, что вы кинозвезда или чемпион мира по лыжным гонкам… - Она посмотрела на их переплетенные пальцы. У него был безупречный маникюр.

- По-вашему, я мог стать кинозвездой или чемпионом мира по лыжным гонкам? - поддразнил Раф. - Кинозвездой я быть не хочу, а вот чемпионом по лыжным гонкам стать не отказался бы. - Раф нахмурился. - Почему вы не хотите, чтобы я был лыжником-чемпионом? - Вместо ответа, она покраснела. - Почему? - настаивал он.

- Я хочу посмотреть десертное меню. - Антониетта уклонилась от вопроса. - Что же заказать?

- Я советую шоколадный мусс, - сказал Раф, едва взглянув в меню. Он посмотрел на Антониетту. - Что?

- Ничего. - Антониетта думала о подарке для Рафа. - Я купила вам шоколад в подарок на Рождество. Ну, я подумала, что вы останетесь до сочельника.

В Силибри часто обменивались подарками. Хотя нечасто горничная покупала постояльцу подарок, и они оба это знали.

Антониетта открыла рот, чтобы признаться: она решила сделать ему подарок за то, что он по-доброму отнесся к ней, когда она плакала. Но это ложь, потому что она купила Рафу подарок задолго до этого происшествия.

- Это пустяк, - произнесла она, не понимая, как ее забота тронула Рафа. - Шоколад со вкусом кофе.

- К шоколаду полагается сытный завтрак?

- Нет! - Антониетта улыбнулась.

- В тот день общение с вами было для меня единственным приятным событием.

- Я же ничего не сделала, - заметила Антониетта.

- Вы умеете молчать.

Принесли десерт и серебряную тарелку со снегом, на которой стояли два бокала с «Лимончелло».

- Это в самом деле снег? - Антониетта опустила в него пальцы.

- Он самый, - ответил Раф и коснулся пальцами ее пальцев. - И он мне совсем не нужен после недавнего несчастного случая.

Она улыбнулась.

Ее улыбка казалась ему наградой.

Мусс и «Лимончелло» были великолепны. Вечер продолжался.

Раф предложил потанцевать.

- Я же говорила, что не танцую, - сказала Антониетта.

Но когда он проигнорировал ее, встал и протянул руку, она решила, что Аврора права: надо покрасоваться в новом платье и потанцевать.

«Он такой рослый, широкоплечий и в то же время изящный», - подумала Антониетта, тая в его руках. Он терпел ее ошибки и неуклюжие усилия и поморщился только один раз.

- Я отдавила вам ноги? - Она взволнованно нахмурилась.

- Нет, - ответил Раф, чувствуя, как ее напряжение уходит и она расслабляется в его руках. Он не помнил, когда в последний раз так наслаждался вечером.

Этот вечер был обычным для простых людей, но по королевским стандартам считался безрассудным и диким. Потому что Антониетту не проверили его охранники и она не подписала документ о неразглашении информации, как это делали все подружки Рафа.

Они оба оказались в непривычной обстановке.

Музыка замедлилась, будто оркестр услышал безмолвную просьбу Рафа. Он крепче прижал к себе Антониетту, и она не возражала, потому что ей нравилась его близость. Тепло его ладони согревало ее спину, другая его рука касалась ее обнаженного предплечья.

Она чувствовала легкое давление его пальцев, и ей очень хотелось, чтобы он ее приласкал. Желание было настолько сильным, что она затаила дыхание.

- Антониетта? - Он опустил голову, почти касаясь губами ее уха. От его голоса она задрожала.

- Да? - Открыв глаза, она уставилась на ткань его костюма.

- Почему вы не хотите, чтобы я стал чемпионом мира по лыжам?

Она не ответила сразу и принялась покачиваться из стороны в сторону в такт музыке.

- Потому что… - начала она.

- Я вас не слышу.

Она подняла голову и вытянула шею так, чтобы ее накрашенные в красный цвет губы приблизились к его уху.

- Говорят, спортсмены ненасытные.

- Не знаю, - сказал Раф. - Я никогда не спал со спортсменами.

Она засмеялась, потом посерьезнела.

- Я не буду с вами спать. - Говоря об этом как о непреложном факте, она понимала, что лжет. Она изнемогала от желания в его руках.

- Можно узнать, почему? - спросил Раф, чувствуя ее страстность.

Она могла сказать ему, что боится, потому что она неопытна, и это было бы правдой. Но имелась и другая причина, которая ее сдерживала.

- Потому что я чувствую, что вы мне заплатите.

- Я заплачу, если вы захотите, - спокойно ответил Раф. - Но никаких игр.

Она отстранилась и посмотрела ему в глаза.

- Я не понимаю…

- Вам придется подписать договор о неразглашении. - Он заметил, как она нахмурилась.

- Это самое неромантичное, что я когда-либо слышала. - Она рассмеялась.

- И не говорите, - сказал Раф. - Иногда это крайне неудобно.

Антониетта представила, как они падают в кровать, а Раф протягивает ей договор.

- Дело в том, - продолжал Раф, - что я далек от романтики.

Однако он не казался ей неромантичным. О ней никогда не заботились, не обнимали так нежно, и она ни разу не пялилась в глаза мужчины, улыбаясь.

- Но вы можете просто танцевать со мной, - сказал Раф, - ничего не подписывая.

Он притянул ее к себе так близко, что она почувствовала его возбуждение. Он теребил пальцами тонкие бретельки ее платья.

- Вы можете поцеловать меня? - хрипло спросила Антониетта, не узнавая свой голос. - Без подписания договора.