Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Натан ясно представил дочь: Бонни в пижаме, маленькие ножки в башмаках, как у Гарри Поттера. Он обожал секретничать с ней.
— Они встречались, — признался Натан, — но всею несколько раз, это было несерьезно.
Бонни помолчала немного, — значит, думает, — потом рассудительно произнесла:
— Но ведь мама тоже родилась с золотой ложкой во рту!
— Серебряной, милая. Ну хорошо, ты права. Но она не презирает людей из другого круга. Она порядочная.
— Я знаю.
— И ты тоже будь такой, слышишь меня? Не презирай тех, кто убирается у тебя в школе, или тех, кто обслуживает тебя в столовой. Можно быть достойным уважения, даже если мало зарабатываешь, понимаешь?
Бонни, умная девочка, снова заговорила о противоречиях:
— Но ведь ты всегда говорил: в Америке тот, кто хочет денег, всегда может их заработать.
— Ну да, иногда я говорю глупости.
— А я… должна презирать богатых?
— Нет! Суди о людях не по их деньгам, а по их поступкам. Понятно?
— Понятно, пап. — Потом проговорила доверительным тоном: — Знаешь, пап, я не верю, что мама любит Венса.
Удивленный этим замечанием, Натан помолчал, потом произнес:
— Не всегда нужна любовь, чтобы с кем-то жить. Так бывает. — «Зачем я говорю ей подобное? Она еще слишком маленькая, чтобы это понять…» — А я считаю, что маме нужна любовь.
И тут он услышал голос Мэллори — она звала дочь из кухни.
— Мне нужно идти, пап. — Бонни уже открывала дверь своей комнаты.
— Хорошо, малышка.
Прежде чем попрощаться, она все же прошептала:
— Знаешь, я уверена — мама не любит Венса!
— Откуда ты знаешь?
— Женщины знают такие вещи.
О, какая она умилительная! Чтобы скрыть волнение, Натан возразил с напускной строгостью:
— Ты еще не женщина, ты маленькая девочка, иди есть кашу. Я очень тебя люблю, белочка. Больше всех на свете!
— Я тоже тебя люблю.
Натан включил отопитель в автомобиле. И вновь задумался. По правде говоря, он не понимал, что Мэллори нашла в этом придурке Тайлере: нахальный, самонадеянный, из тех, кто считает, что происхождение дает право считать себя лучше всех.
Однако Венс, вероятно, не без оснований рассчитывал на успех: он мог видеться с Мэллори каждый день, ну и, конечно, в любую секунду был в ее распоряжении. Впервые за все время Натан признался себе, что, возможно, потерял Мэллори навсегда. Странно, но при разводе он почему-то считал: однажды она вернется, эта разлука лишь временная. Так упорно верил в это, что ни разу даже не подумал о том, чтобы завести отношения с другой женщиной. С тех пор у него было два или три свидания, без продолжения.
Никто для него не сравнится с Мэллори. Как охотник за обломками затонувших кораблей, он погрузился за ней в самые глубокие воды озера Санкати Хед. Его любовь была нерушимой.
Кандис закончила работу в два часа дня. В потертых джинсах и кожаной куртке, она вышла из кафе и села в старенький, помятый пикап, припаркованный неподалеку. Натан завел машину и поехал за ней. Движение в этот час было довольно плотным; как в кино, он остановился на первом же светофоре, чтобы позволить Кандис оторваться. Никого в жизни Натан еще не преследовал и потому боялся, что его заметят.
Пикап выбрался из центра и покатил на юг. Кандис ехала минут двадцать, потом углубилась в жилой квартал, людный, но спокойный, и остановилась перед домиком на небольшом участке земли. Что же, она здесь живет? Вот позвонила в дверь — ей открыла полная женщина с жизнерадостным лицом. Кандис вошла внутрь и через пять минут вернулась с маленьким мальчиком на руках: на первый взгляд ему было около года, на нем курточка навырост.
— Еще раз спасибо, Таня! — поблагодарила Кандис.
Она крепко прижала ребенка к груди. Затем надела на голову малышу ярко-красную шапочку, осторожно пристегнула его к заднему сиденью и поехала к магазину. Припарковавшись, усадила сына в коляску и вошла в магазин. Натан следовал за ней из отдела в отдел.
Девушка медленно выбирала продукты, видимо, чтобы не потратить больше, чем могла себе позволить. Казалось, что она получает огромное удовольствие от самого процесса их приобретения. Часто останавливалась, что-то шептала на ухо сыну, целовала его и показывала пальцем на то, что выглядело необычно:
— Посмотри, какая огромная рыба, Джош! А вот, видишь, какой чудесный ананас!
Малыш улыбался и таращил любопытные глазенки на все, что его окружало. А Кандис шла и все повторяла, какой он красивый и славный. Надо ведь его немного побаловать — и положила в корзину маленький пакетик конфет.
Натан видел — этой женщине хорошо и счастье ее неподдельно. Интересно, она живет с кем-то или мать-одиночка?.. Он готов был поспорить, что второе вероятнее, но вдруг засомневался: Кандис остановилась в отделе алкогольных напитков и взяла упаковку пива «Будвайзер». Неожиданность — Натан почему-то не представлял ее с пивом.
На стоянке он прошел совсем близко от нее: лицо спокойное, безмятежное. Потом взглянул на малыша — и подумал о своем сыне.
Кандис села в пикап, и Натан вновь последовал за ней. Расположенный на небольших холмах, район Стейтен-Айленд больше походил на Нью-Джерси, чем на Нью-Йорк: здесь было больше частных домов и никакой суеты.
Население Стейтен-Айленда сильно выросло с тех пор, как некоторые жители полуразвалившихся кварталов Бруклина переехали сюда в поисках тишины и покоя. Жители Манхэттена считали этот район пристанищем неотесанной деревенщины. Что касается обитателей Стейтен-Айленда, они заявили о своем желании стать отдельным от Манхэттена административным районом: им надоело платить высокие налоги, выгодные только их расточительному соседу.
Кандис продолжила свой путь — миновала место, откуда забрала сына, но на этот раз не остановилась перед домом Тани, а повернула направо и поехала по дороге, которая привела ее к одному из последних в районе домов.
Натан остановился в пятидесяти метрах от него; вспомнил, что в прошлом году купил бинокль — в Стоу Маунтин[8], когда проводил там выходные с Бонни. Куда он, черт побери, подевался? Поискав, нашел его под сиденьями и, приладившись, стал рассматривать этот дом — дом Кандис Кук.
Вон она стоит с каким-то мужчиной, они смеются… Ему за шестьдесят, высокий, худощавый, прямой, как палка; на голове бейсболка, за ухом сигарета. Чем-то похож на Клинта Иствуда, подумал Натан; возможно, ее отец.
До приезда Кандис мужчина красил веранду. Теперь оставил свое занятие и помог ей выгрузить из багажника коричневые бумажные пакеты, полные продуктов. Видно было, что эти двое хорошо ладят. «Клинт Иствуд» забрал ребенка из машины; малыш залез пальчиками в пакетик со сладостями, достал конфету и положил «деду» в рот. А Кандис в это время поставила машину в небольшой гараж.