На Исабель сегодня была красная шелковая блуза и изрядное количество румян на скулах. Себастьян подумал, что в ней есть что-то от агента Скалли из «Секретных материалов» и попытался представить ее с телом Фокса Малдера. Образ получился впечатляющим, но не слишком привлекательным и уж совсем не эротичным — Себастьян в очередной раз убедился, что никогда не сможет изменить Никки. Только лишь познакомившись с — выражаясь словами Пикселя — «потенциально подходящей для греха» женщиной, он тут же видел ее с телом или лицом мужчины, а представители сильного пола были для него в этом плане совершенно неаппетитными.

— Очень рада вас видеть, — улыбнулась Исабель, повесив трубку, — Как славно, что вы пришли. Кофе?

— Добрый день. Должен признаться, ваш звонок меня заинтриговал. Но у меня мало времени — мне нужно в издательство. Да, спасибо, с молоком и сахаром, пожалуйста.

Она занялась приготовлением кофе. Себастьян почувствовал, что замерзает — в здании явно не работало отопление. На столе хозяйки высились груды бумаг и стояла фотография зрелого мужчины и двух подростков. Значит, замужем. Но кольцо не носит.

— Тогда я вкратце, — кивнула Исабель, подав ему кофе и снова усевшись за стол. — Мое начальство в восторге от вашей работы. Не только начальство — я тоже.

— Спасибо, — проговорил Себастьян, потирая разнывшееся колено. — Но вы же знаете, что это был пустяк. Дело заняло не больше часа.

— То, что для вас является простым и естественным, вовсе не представляется таковым для всех остальных. Талант — искусство, которое не преподают в университете.

Если Исабель вызвала его, только чтобы расхваливать на все лады, то он теряет время. Еще одна из множества разочарованных художниц? К чему она клонит, к частным урокам?

— Самые грандиозные проекты обычно зарождаются из маленькой незаметной идеи. Кстати, вы удовлетворены вашей зарплатой?

— А почему вы спрашиваете?

— Потому что нам известно, что нет. Мы вовсе не просим вас бросить работу в издательстве — мы знаем, что вам нравится заниматься журналом. Но, может быть, вы могли бы перераспределить свое время и по утрам работать в издательстве, а после обеда у нас?

— А «Имадженте» здесь тоже как-то участвует?

— Нет, никоим образом. О нашем проекте известно лишь узкому кругу посвященных. Вам придется подписать кое-какие бумаги о соблюдении полной секретности.

Себастьян обрадовался, что ему не предстоит иметь дело с бывшими коллегами, прожорливыми акулами, которым претила сама мысль об искусстве без торговой марки. Про сестру и говорить нечего — живи сейчас Ван Гог, она добилась бы, чтобы «Coca Cola» финансировала работу над картинами в обмен на то, чтобы среди его подсолнухов фигурировала знакомая бутылочка с темной жидкостью.

Хотя, не следует быть таким неблагодарным. В «Имадженте» он научился работать в Photoshop’е и открыл для себя чудо цифровой фотографии. Давно мертвые, застывшие, словно соляные столбы, снимки обретали новую жизнь, цвет, персонажей и значение. В юности Себастьяна привлекало рисование и нравилось фотографировать — но и то и другое не слишком сильно. Благодаря Photoshop’у ему удалось совместить оба дела и, найдя свое искусство, почувствовать себя реализовавшимся. Уже одно это давало «Имадженте» право на жизнь.

— Естественно, мы хорошо заплатим. Значительно больше, чем вы получаете сейчас, — продолжала Исабель. — И всего за половину рабочего дня.

Себастьян обжег язык горячим кофе и, неловко повернувшись, смущенно уставился на изображавшую осенний лес картину на одной из стен кабинета без единого окна. Исабель затронула сразу две его чувствительные точки: необходимость в том, чтобы хвалили его работу и недовольство зарплатой. Как защититься от столь мастерски нанесенных ударов? Легко оставаться высокоморальным при отсутствии соблазнов. А не удержавшись раз, — причем согласившись на это падение с такой легкостью, какой и сам от себя на ожидал, — естественно было получить предложение, предполагавшее еще более быстрое скольжение по склону коррупции.

— Кого нужно убить? — спросил он с полуулыбкой, понимая, что в целях самоуспокоения следует оказать хотя бы минимальное сопротивление.

Почему, почему его так искушают? Если бы не они, Себастьян так и не узнал бы об этом темном уголке своей личности, и его представление о самом себе было бы более цельным и не зависящим от законов спроса-предложения.

— Многих людей, — также с полуулыбкой ответила Исабель.

Себастьян придал лицу шутливо-злодейское выражение, и Исабель тоже скорчила соответствующую гримасу, после чего на некоторое время воцарилась неловкая тишина, прерываемая только доносящимся с улицы стуком молотков.

В тот день Себастьяну никак не удавалось сконцентрироваться на работе. Он долго расхаживал из угла в угол, потом направился в редакционный отдел на втором этаже, где в недавно разделенной невысокими перегородками просторной «светлой комнате», словно выстроившаяся в ряд расстрельная команда, трудились журналисты и репортеры (щелканье клавиш — будто выстрелы в приговоренных). Ковер на полу приглушал шаги и служил огромной пепельницей. Пахло бразильским освежителем воздуха — спирт со следами какого-то травяного аромата.

Компьютер рядом с туалетом без устали выплевывал новости от информационных агентств. Смерть парашютиста в Хантсвилле, штат Алабама — погиб, приземлившись на территории частной резиденции, растерзанный доберманом. Арестован глава организации, выступающей против похищений людей, во время сбрасывания в пропасть тела главы организации, занимающейся похищениями. Себастьян споткнулся о протянутый на полу кабель, и компьютер отключился. Прощайте новости. Хотя бы на несколько минут.

В голове крутилось предложение Исабель оцифровать довольно внушительное количество фотографий Монтенегро времен диктатуры. Так, невинная забава, сказала она, скорее вопрос тщеславия, чем что-то иное. Трудно поверить. Более чем трудно — невозможно.

С лицемерной вежливостью поздоровался с Элисальде, листающим слюнявым пальцем последний номер «Манчете». Пропустил мимо уха жалобы Сеси Овандо, ответственной за рубрику «Культура». Обиженно брюзжа, она возмущалась, что пришлось втиснуть все события на единственную полосу и в результате вчера читатели «ТП» остались в неведении касательно того, что Лионском музее обнаружена поддельная картина Модильяни.

Поболтал с Лазарте и помог тому с решением последнего кроссворда от Бенджамина Лоредо, который будет опубликован в следующую субботу. Познакомился с сыном Лазарте, взъерошенным семнадцатилетним подростком, рисовавшим собственные комиксы — бездарный плагиат Остерхельда и мазня к адаптированным романам Пола Остера — и зарабатывавшим по мелочи сочинением заголовков для первых страниц (наше секретное оружие, сказал Лазарте, похлопав сына по спине и указав на заголовок к статье о том, что в помощь Монтенегро была нанята журналистка из Санта-Крус — она будет править его мемуары: «Генералу напишут воспоминания»). Мальчишка был не без амбиций — он развлекался также написанием коротеньких рассказов, подражая Борхесу, Кортасару и «всем, кому следует подражать, чтобы создать собственный стиль».