— Дана Беата действительно сбежала или ты сказала так, чтобы вызвать девчонку на откровенность? — спросил я, когда мы покинули крыло слуг.

— Действительно сбежала, причем не одна, а с тем стражником, который использовал против тебя магию во время тренировки.

Я вспомнил следивший за мной человеческий силуэт в окне башни напротив тренировочной площадки.

— Значит, это нападение было подстроено? И дана Беата, скорее всего, и есть заказчица?

— Возможно. Или же и она, и тот стражник отчитывались перед кем-то третьим.

Что ж, и Беата, и стражник исчезли, неприятностей от них в ближайшее время можно было не ждать, и меня сейчас больше интересовало другое.

— Можешь объяснить всю эту ситуацию с порталами для стрекот, Разломом, побегом и Костяным Королем?

Амана кивнула и направилась к лестнице, ведущей к самой большой замковой роще, в которой сейчас было тихо и безлюдно.

— Костяным Королем называют правителя Оттанов, — начала она. — Это один из самых сильных и опасных демонов, однако, по всем известным мне свидетельствам, он появляется в человеческих землях только в Костяное Время, а в последний раз оно было больше века тому назад. Скорее всего, Беата просто придумала эту историю, а горничная поверила. Ты ведь заметил, что девчонка не слишком умна? Мать этой горничной прижила ее без мужа и сама не знала, от кого, так что убедить ее вряд ли было сложно.

— Но ты предпочла ее связать и отправить в темницу?

— Чем Бездна не шутит, — Амана пожала плечами. — Сейчас не то время, чтобы рисковать.

— Бездна?

Мы подошли к небольшой деревянной беседке, нависающей на сваях над искусственным прудом, и Амана жестом показала на сиденья.

— Так называют глубинную часть Разлома, — сказала она, усаживаясь первой и расправляя юбки, — но ни один человек Бездну не видел. А если и видел, то перестал после этого быть человеком. Несколько сильных магов смогли вернуться из Разлома, не став одержимыми, но они не проходили дальше его серединной части.

— А что такое сам Разлом?

Амана чуть улыбнулась.

— Это глубокий философский вопрос, на который наши книжники до сих пор не могут найти ответа.

— А если опустить философию и посмотреть только на факты?

Ее лицо вновь стало серьезным.

— Это глубокие разрывы в земной коре, затягивающие в себя все живое и иногда выпускающие демонических тварей.

Мне вспомнился разговор с офицером, случившийся в самую первую ночь моей новой жизни — о том, что на Границах очень ценят слухачей, способных предсказать приближение монстров, подобных Черной Шептунье.

— Этот Разлом как-то связан с Границами?

— Да, хотя правильнее сказать, что это Границы связаны с Разломом: их возводят, когда Разлом расширяется. Каждая Граница — это магическое сооружение, созданное из всех четырех стихий. К сожалению, некоторые обитатели Разломов способны пробивать наши защиты, поэтому на Границах всегда стоят имперские войска.

— И дана Беата с тем стражником отправились туда добровольно?

— Мне тоже с трудом в это верится, хотя я своими глазами видела, как они прыгнули в портал, — Амана вздохнула. — Еще бы чуть-чуть, и я бы их схватила… У меня только два объяснения такому поступку. Первое — они оба понимали, что по результатам допроса их ждет смертная казнь и предпочли рискнуть жизнью в Разломе. Второе — у них был с собой какой-то демонический артефакт, делающий путешествие через Разлом безопасным… Ну, относительно безопасным, потому что даже сильные демоны не любят спускаться туда без важной причины. Возможно, что правдивы оба этих объяснения.

Тут я вновь подумал об «узелковом письме» заговорщицы. Уж не оно ли было тем самым демоническим артефактом, способным сделать путь через Разлом безопасным и потому необходимым Беате и ее спутнику? Мои покои выглядели так, будто по ним прошелся вооруженный ножами ураган. Возможно, сперва они просто искали, а потом, ничего не найдя, от ярости исполосовали лезвиями все, что попалось под руку?

— Насчет порталов и стрекот, — сказал я. — Как они связаны?

— Стрекоты ядовиты, убивать их очень сложно, а безопасно избавляться от тел еще сложнее, — Амана поморщилась, явно вспомнив что-то неприятное. — Поэтому мы используем самый простой способ: открываем зеркальные порталы в Разлом и выкидываем оглушенных и связанных тварей туда. Что там с ними будет дальше не наша забота.

— А почему Беата сама не открыла портал, ведущий в Разлом, если она так легко сумела запустить сюда стрекот?

Амана покачала головой.

— Во-первых, открыть портал из корневого замка могут только представители Старшей Семьи. Во-вторых, размер портала тоже важен. Стрекотам достаточно небольшой щели, чтобы пролезть из Разлома. Но ни Беата, ни какой другой маг не сможет открыть портал достаточного размера, чтобы запустить сюда полноценного демона или достаточно мощную тварь.

— Хм… — я сделал паузу, обдумывая пришедшую в голову мысль. — А в целом, если порталы так легко открывать — не в корневых землях, конечно, а в других, менее защищенных местах, — если для этого нужно всего лишь зеркало, то зачем все эти долгие утомительные путешествия верхом или пешком?

Амана вздохнула.

— А это еще одна философско-магическая проблема, решить которую наши книжники не в состоянии. Отчего-то все порталы всегда ведут в Разлом. Даже точка воздуха — ты знаешь, что это такое?

Я кивнул — про моментальную доставку почты я помнил.

— Так вот, точка воздуха — это тоже зеркальный портал, только меньшего размера. Любой предмет, отправляемый через него по воздуху, проходит через Разлом и только затем оказывается в нужном месте. Поэтому никто не посылает через точку воздуха живых существ, даже мелочь вроде крыс. Обитатели Разломов не обращают внимания на бумагу, камни, металл или ткани, но любое живое существо привлечет их внимание моментально, а поскольку летающих тварей в Разломе не меньше, чем наземных, то до своего адресата такое послание просто не доберется.

— Я так понимаю, что по сравнению с Разломом Гаргунгольм был вполне неплох?

Амана засмеялась.

— С этой точки зрения я на него не смотрела, но да, ты прав. В Разломе все, абсолютно все, будет пытаться убить чужака. После него даже Гаргунгольм покажется очень милым местом.

Глава 11

Амана достала из висевшей на поясе небольшой сумки коробок, откинула крышку и взяла оттуда щепотку песка. По крайней мере, это напоминало песок — желтый, с золотыми искрами. Поднесла к лицу, пошептала над ним что-то и дунула.

Песчинки сперва повисли в воздухе над нашими головами, а потом начали двигаться по все более расширяющемуся кругу, сперва внутри беседки, потом за ее пределами.

— Что это?

— Подготовка к ритуалу с черным нихарном, — отозвалась Амана. — Подождем, пока перагон, — она кивнула в сторону парящих песчинок, — не очистит ближайшее пространство от дикой магии, и начнем.

— Ритуал?

— Я же обещала тебе вчера, что заменю амулеты с белым нихарном на амулет с черным. Но его так просто не надеть, нужна подготовка. Во-первых, нейтральная магическая среда, а во-вторых, видимое присутствие всех природных стихий, — Амана жестом указала сперва на пруд, потом на покрытую зеленью почву. — Воздух окружает нас всегда, а огонь я зажгу перед самым началом.

— Хм-м, — отчего-то, посмотрев на медленно двигающиеся песчинки, я вспомнил вопрос, который хотел задать еще там, в комнате неудачливой горничной. — Амана, а почему Хеймес, ловя заговорщицу, не использовал заклинание с сетью, которым ты спеленала девчонку? Оно удивительно удобное.

— Это родовое заклинание Дасан, брат его не знает, — она пожала плечами.

— Тогда почему ты не использовала его в Гаргунгольме, на нас с Кастианом? Оно бы сработало куда лучше, чем огненные шары.

Взгляд Аманы стал задумчивым.

— За три года заключения Гаргунгольм съел девять десятых моей силы. Родовая магия Дасан, дарованная духами рода моего мужа, ушла первой. Моя собственная магия, врожденная, еще держалась, хотя и сильно ослабла.

— Значит, сейчас твоя сила восстановилась?

Амана кивнула.

— Почти полностью.

— А ведь ты ни словом не обмолвилась о потере части своей магии, ни когда мы были в Гаргунгольме, ни когда его покинули.

— А что бы это упоминание дало? — Амана посмотрела на меня с любопытством. — Что бы изменилось в наших планах и действиях?

Да уж, при всей ее внешней открытости, Амана прекрасно понимала, когда и о чем стоит промолчать.

Потом я задумался над ее вопросом — что бы изменилось, знай мы с Кастианом,