Я выпиваю всего ничего, так и не сумев расслабиться. Да и права такого у меня нет – расслабляться… Не хватает еще открыться гражданскому лицу, поплыв от алкоголя. Тим жалуется на жену, детей и клиентов, почти ничего не расспрашивая о моей жизни… Выплескивает свои проблемы, а потом вызывает нам такси, получив удовлетворение от задушевной беседы…

Завтра в моей жизни все изменится. В дом вернется хозяйка, а Рокси станет просто мамой моего сына, с которой меня больше ничего не связывает…

Ступая по заснеженной дорожке дворика, я почти смиряюсь с судьбой, а когда вхожу в прихожую и вижу ее – растрепанную, немного уставшую, маленькую, плюю на обстоятельства и бросаю им вызов. Подло, потому что завтра Рокси будет меня ненавидеть. По отношению к ним двоим подло… Подлец, врун, двуличный мерзавец – вот кто я. Не такой идеальный, как ее вылизанный Алеша. Вообще, не идеальный… Отвратительный, проблемный мужик из прошлого…

– Угостишь кофе? – шепчу хрипло, ища ее взгляда в полутемной прихожей. Отпускаю проклятые мысли на свободу и с пустой головой ступаю за ней следом.

Рокси включает настенный светильник и тянется за капсулой. Подхожу ближе и делаю то, о чем мечтал весь день – вдыхаю аромат волос и впитываю тепло женского тела. Целую макушку, а потом разворачиваю ее и усаживаю на край столешницы.

– Данил, боже мой, что ты делаешь? – испуганно протягивает она, вскидывая на меня потемневший взгляд.

– Катя…

Целую ее губы – нежные, сладкие, такие знакомые… Краду ее нежность и ласку, зная, что завтра получу ушат ненависти… Катя обвивает мои плечи, стонет мне в рот и подается вперед, навстречу моему порыву. Цепляет дрожащими пальчиками пуговицы на моей сорочке и стаскивает ее с плеч. Гладит мою обнаженную кожу, путается в волосах на груди и целует, целует… Голодная, шальная, Катя проваливается в прошлое так же, как и я… Словно и не было этих лет… И других женщин в моей жизни…

– Та-и-ир, – шепчет, легко справляясь с моим брючным ремнем. – Господи, что мы делаем?

– Потом… – хриплю в ответ, избавляя ее от одежды и притягивая к себе.

Мои руки и губы везде – целуют, гладят, сжимают… Я пью ее дыхание, вдыхаю аромат кожи и волос, присваиваю ее себе – мою Катю, которую знал… Беру то, что она дарит и отдаю себя – нежность и страсть, сжигающую дотла, пью ее стоны, срывающиеся с губ на пике удовольствия.

– Таир… Пожалуйста… Я… – успокаивая дыхание, протягивает она.

Ей мало меня. Поцелуев, ласк и слов, что мы так и не сказали друг другу. Я держу ее дрожащее от удовольствия тело в руках, слизываю слезы с ее лица и часто дышу, захлебываясь украденным счастьем. Оно питает душу и горчит одновременно. Отравляет радость обладания болью вранья… Завтра мне придется рассказать о Марине.

– Таир… Ты… Я…

– Не говори ничего, прошу тебя. Завтра ты будешь меня ненавидеть.

– Почему? – целуя меня в висок, шепчет Катя.

Подхватываю ее на руки – обнаженную и хрупкую, испачканную следами моей страсти и несу в комнату для гостей.

– Не хочу слушать, – опережает меня она. – Завтра будет завтра, а сегодня… Люби меня.

Глава 10

Роксана.

Мне мало его поцелуев, ласк и тихого шепота, обжигающего висок. А моим чувствам мало кожи – они рвутся наружу, растягивая ее как барабан, пульсируют внутри, как кипящая лава. Я того гляди взорвусь от любви, счастья и радости обладания человеком, о ком не забывала все эти годы… Мой Таир… Мой Данил… Сережа, Миша – СВР может дать ему любое имя, но мне плевать, как будут его звать. Плевать, что он мне завтра скажет – я научилась стойко переносить испытания и терпеть лишения. Сейчас я хочу только Таира – его бесконечные поцелуи, объятия, горячее дыхание на моем затылке. И я не боюсь его нелюбви. Я знаю, как это – испытывать на себе его ненависть. Все это я проходила… Переживу и сейчас. Возьму кусочек его любви, напитаюсь ей и уйду в свой мир – туда, где его нет… Где я и мой сын, моя скучная жизнь, ростовые куклы, ипотека и, возможно, Алексей.

– Даня… – прижимаюсь к его груди, слушая, как сильно бьется сердце.

– Меня так и зовут, Кать. Не поверишь, мне до чертиков нравится, когда ты зовешь меня Таир… Это… крышесносно. Только не называй меня так при посторонних.

– Понимаю, – приподнимаюсь на предплечьях, чтобы найти его взгляд в свете уличного фонаря. – Даня, я…

– Пожалуйста, не надо. Милая, хорошая, родная… ты пожалеешь об этих словах завтра, – взмаливается он, сжимая меня так крепко, что захватывает дух. – Я разберусь со всем, веришь? И с Салимом тоже.

«Я и сама могу с ним разобраться. Хитростью или другими способами. Поговорю об этом с Элей. А тебе, любимый, знать об этом необязательно».

– Хорошо, – бросаю я.

– Я хотел тебе кое в чем признаться, – произносит Даня, поглаживая подушечкой большого пальца мою скулу.

– Ты же обещал потерпеть до завтра, – бросаю взгляд в окно, на занимающийся рассвет. Завтра я буду мучиться от недосыпа. Сашка просыпалась всего один раз и в другой ситуации я могла бы выспаться.

– Кать, я внес остаток долга за ипотеку, – твердо произносит он.

– Господи, зачем? – вздыхаю от неожиданности. Данил мягко обнимает мои плечи и успокаивающе гладит поясницу.

– Потому что… Не хочу, чтобы ты нуждалась. Квартира принадлежит тебе. Нет больше платежей и дурацких подработок куклами или… Кем ты там еще работаешь?

– Нянями у похотливых мужиков, – фыркаю в ответ.

– Это не возбраняется, – улыбается Данил. – Я хочу устроить Ярика в самый лучший детский сад. Частный, с английским уклоном. Как ты на это смотришь?

Как я смотрю? Я с трудом сдерживаю подступившие слезы… Вот тебе и Таир. Когда только успел?

– Данька, а как ты узнал про долг и как…

– Господи, разве это проблема? Для бывшего шпиона. Я внес на твой счет точную сумму. Тебе останется прийти и забрать из залога свидетельство о собственности. Ну и закрыть счет, если он тебе не нужен, – деловито протягивает Даня.

– Спасибо, – всхлипываю, осыпая его лицо поцелуями. Родной, любимый, самый лучший человек… Я не представляю, чем он сумеет изменить мое к нему отношение. Мне хочется рыдать от счастья и признаться Абу-Таиру в любви, но я сдерживаю порыв усилием воли, зная, что завтра буду ненавидеть себя за беспечность…

Сашулька будит меня в семь утра.