— Ваш отец не знает, где она? — догадался Золтан, и Элле показалось, что это звучит ужасно.

— Он знает, что мама в Южной Америке, — быстро сказала она, но, чувствуя на себе внимательный взгляд Золтана, нашла в себе силы добавить: — Но… не знает точно, где.

— И вы постарались, уезжая из Англии, чтобы он не узнал?

Элла вдруг почувствовала себя ужасно. Зачем только я все ему рассказала? Ведь он решит, что я настоящая авантюристка!

— Думаю, мой отец уже знает, — неохотно сказала она. — Поверенный моей мамы, наверное, уже позвонил ему.

— Надеюсь, что так, — учтиво ответил Золтан и перевел разговор на тему, далекую от Англии и от семьи Торнелоу., Когда этой ночью Элла ложилась в постель, она размышляла, как это Золтану удалось выпытать все ее секреты. Ей стало ясно, что человек с его способностью проникать в суть вещей соберет воедино невзначай оброненные ею фразы и поймет, что ее семейная жизнь не слишком гармонична.

Элла повернулась на другой бок, подумав, что Золтан об этом догадавшаяся и раньше. Она уже давала ему понять, что, если бы не история с ее братом, ее бы тут сейчас не было.

Интересно, когда же он начнет писать ее портрет?!

Прошла неделя. Жизнь в доме на озере Балатон была лишена развлечений. Как правило, девушка встречала хозяина дома каждое утро за завтраком, а по вечерам ей порой приходилось обедать в одиночестве. Элла уже проштудировала весь англо-венгерский разговорник, но ей не хватало практики. Чем же заняться? У нее было достаточно времени, чтобы еще раз спросить, когда он начнет работу. Однако она уже столько раз задавала этот вопрос, что гордость удерживала ее.

Элла положила расческу на туалетный столик и задумалась. Начиная с прошедшего вторника она старалась поменьше говорить ему о себе. Возможно, он скоро пресытится своей малоинтересной гостьей и, наконец, начнет ее портрет, «чтобы поскорее закончить. Но, несмотря на ее стремление не вступать в разговоры» Золтан всегда каким-то необъяснимым образом пробивал ее защиту.

Неужели благодаря своему обаянию? — спрашивала себя она. Неужели это результат его вежливого обращения со мною? Я увлекаюсь ответами на его вопросы и не замечаю, как, забыв обо всем, начинаю болтать…

Ну нет, с меня хватит! — подумала Элла, сверкнув глазами. После недели ожидания я переменю свою тактику. Видимо, было ошибкой не спрашивать его о начале работы. Единственно правильным теперь будет задавать этот вопрос за каждой трапезой. Возможно, когда ему это надоест, он отведет меня в свою мастерскую, хотя бы только для того, чтобы я заткнулась.

Ей показалось, что она принеслась вниз по лестнице, как горящая комета. И вот уже она открыла дверь столовой, надеясь, что на сей раз Золтан не пропустит ланч. Едва поймав его взгляд, Элла поняла, 4 что и вправду потеряла целую неделю: он все еще продолжает ее «изучать». :

— Привет, Золтан, — поздоровалась она, и внезапно до нее дошло, что, если она начнет наседать, он опять вернемся к жесткой манере поведения. Единственное ее оружие в этой борьбе — такг. — Szervusz, Арабелла, — ответил он Мягко, и они заняли свои места за столом.

— Сервус — это и значит «привет»? — спросила она, лишь бы хоть как-то отвлечь его внимание от себя. Но он улыбнулся, не отводя от нее взгляда, и Элла почувствовала, что вновь обезоружена.

Она отвернулась, чтобы поприветствовать Фриду, принесшую суп. С недавних пор экономке было разрешено не прислуживать за столом, Элла взяла на себя обязанности хозяйки. Она разлила по тарелкам halaszle — рыбный суп — и с удовольствием принялась за еду.

— Вы катаетесь на коньках? — неожиданно спросил Золтан, когда Фрида поставила на стол вторые блюда.

— На коньках? — переспросила Элла, ожидая от него какого-нибудь нового подвоха.

— В декабре Балатон замерзает, — заметил художник.

— И такой толстый лед, что можно кататься? — удивилась она.

— У нас конька весьма популярны, как и ледовый серфинг, и санный спорт.

Неужели он задержит меня здесь до декабря? — заволновалась Элла, но решила пока не возражать, уверенная, что вернется домой задолго до Рождества. Хотя интересно бы увидеть, как озеро покроется льдом.

— У этого блюда есть какое-нибудь особое название? — перевела она разговор, чтобы собраться с мыслями, тем более что перец, фаршированный рубленой свининой и запеченный в томатном соусе, был великолепен.

— Toltott paprika, — ответил Золтан, внимательно глядя на нее. — Вам нравится?

— Очень!

Элла встретила взгляд его задумчивых серых глаз, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы повторить про себя заготовленную заранее фразу: «Так когда мне можно будет надеть бальное платье?»

Фрида внесла очередной восхитительный десерт и вышла. Сейчас ланч закончится, подгоняла себя Элла. Осталась последняя возможность удивить Золтана. Памятуя о том, как он огорошил ее, просив, катается ли она на коньках, Элла решила действовать так же.

— Мне скучно, — внезапно заявила она, глядя в глаза художнику.

Лицо его мгновенно окаменело, взгляд стал недружелюбным. За всю неделю она ни разу его таким не видела.

— Могу я предложить вам, чтобы вы нашли себе какое-нибудь занятие?

— Уже нашла — позировать для портрета! — вспыхнув, съязвила она. — Я здесь именно для этого. Боюсь, мне исполнится сорок, когда вы, наконец, возьмете кисточку! — Ей пришлось замолчать, так как Золтан вскочил, взбешенный, и быстро вышел из комнаты.

Негодяй! — подумала она и, почувствовав внезапное отвращение к роскошному десерту, тоже покинула столовую. Негодяй, негодяй, негодяй! — твердила она, несясь вверх по лестнице. Я немедленно возвращаюсь домой, в Англию!

Она вошла в свою комнату, достала из шкафа чемоданы и принялась укладывать свои вещи, мечтая как можно скорее оказаться в аэропорту. Но вдруг остановилась, поняв, что не полетит первым же рейсом в Лондон, и на топ есть две веские причины. Окна из них — реакция ее отца, а другая — тот что несмотря на свой гнев и бессильную ярость, она не хочет расставаться о Зоятаном Фазекашем. Она никуда не хочет уезжать! Как же быть?

Спустя десять минут Элла разложила все на прежние места, уже более спокойно думая о том, что в любую минуту может снова собрать свои чемоданы и уехать. Она надела свитер и жакет и решила пройтись.

Дом Золтана находился в очень живописном месте. За эту неделю она узнала, что озеро Балатон — самое крупное в Центральной и Восточной Европе, линия его берега растянулась на сто двадцать миль. Она также узнала, что на южном берегу расположены знаменитые песчаные пляжи, но дом Золтана стоит на северном берегу, между Ба-дачонью и деревней Сиглигет. Бадачонь — это район погасших вулканов и целебных источников, там производят вино из особых сортов винограда, растущих на склонах гор. А Сиглигет — это древнее селение, раскинувшееся возле развалин замка тринадцатого века.