Олег, выгнув затекшую от долгого сидения спину, потянулся так, что затрещали суставы.

Желания браться прямо сейчас за «слабые звенья» не было никакого. Наоборот, была смутная надежда, что все обойдется и так и что к утру программа выдаст желаемый результат.

А пока…

Неожиданно перед его мысленным взором всплыло лицо Екатерины Сергеевны. Кати. Лицо было грустным. Катя смотрела на Олега укоризненно и выжидающе. Олег почувствовал некоторое смущение. Недавние воспоминания зашевелились в нем.

Но тут же вместо Кати явилась обиженная и разгневанная Полина. Олег невольно покосился на выключенный со вчерашней ночи мобильный телефон.

«После, — проникновенно заявил Олег обеим привидевшимся женщинам. — Все — после. Поймите, мне сейчас просто не до вас. Я думать ни о чем не могу, пока не получу результат.

Хотя нет, кое о чем могу. О картинах Митькиного деда, в которых загадочным образом запечатлены фундаментальные математические образы».

А впрочем, чему удивляться?

Красота равна гармонии, гармония равна совершенству, совершенство равно математике. Математика же есть царство чистой и незамутненной мысли. Мысли, которая объемлет весь мир.

«…Опять меня на философию потянуло, — с досадой подумал Олег. — То женщины, то философия. Чего доброго, и в самом деле стихи писать начну… Чур меня, чур!

Надо просто сходить и посмотреть на эти его картины. Прямо сейчас.

Тем более что он сам меня звал. Тем более что живет по соседству.

Дом я помню, а вот какая квартира?..

Вот олух, он же дал мне свою визитку!

Только куда я ее дел?..»

* * *

Визитки не было. Олег вспомнил, что сунул ее в правый карман пальто — то есть именно в тот, в который совать ни в коем случае не следовало. Потому что еще с прошлой зимы в правом кармане зияла крупная прореха, которую Олег еще с прошлой зимы собирался зашить сам или попросить зашить Полину.

На Полину, впрочем, было мало надежды. Да ей проще купить ему новое пальто!

Поэтому Олег Полину и не просил. Считал ниже своего достоинства принимать от женщин дорогие подарки.

Но и у самого руки не доходили. Вот и дождался.

Поразмыслив над случившимся, Олег решил наудачу выйти во двор и прогуляться вокруг Митькиного дома.

Вдруг на этот раз теория вероятностей сработает в его пользу и во дворе он встретит Соболева-старшего, а если не его самого, то хотя бы его дочь… как ее, Нина, кажется… или внука Митю?

* * *

Во дворе, как и вчера, кружилась и пела метель. Олег обогнул детскую площадку и настороженно посмотрел на теремок, но в нем было тихо и пусто. Снег надежно укрыл все следы вчерашнего побоища.

Дом номер тридцать шесть насмешливо глянул на Олега своими семью этажами и четырьмя подъездами.

112 квартир, машинально подсчитал Олег Павлович. И, как назло, во дворе ни одной живой души. Ни одной бабули на лавочке. Хотя это и неудивительно — ведь холод на улице, метель. Да и темнеет зимой рано. Бабули же любят тепло, свет и сухую ясную погоду.

А как бы пригодилась сейчас бабуля! Бабули всегда все про всех знают. Ничто не может укрыться от цепкого взгляда бабули, отдыхающей с товарками на скамеечке у подъезда…

Олег внезапно остановился.

За неимением бабули сгодится и молодая женщина, подумал он.

Ну, относительно молодая.

Екатерина Сергеевна. Катя.

Она-то точно знает номер квартиры своего ученика.

Кроме того, ему будет приятно услышать ее голос, неожиданно для себя решил Олег.

Да. Действительно, приятно. И потом, надо же поинтересоваться, как она вчера добралась до дома и как себя чувствует нынче.

Он достал мобильник, включил его, глянул на удлинившийся список непринятых звонков, пожал плечами и набрал номер Кати.

Катя отозвалась мгновенно, будто ждала его вызова.

— Ах, Олег Павлович… Олег! Как же хорошо, что вы позвонили! Сама бы я не решилась…

— Что? — встревожился Олег, мгновенно забыв свои первоначальные намерения. — Что с вами, Катя? У вас что-то случилось?

— Да… то есть не совсем, но… Мне очень нужна ваша помощь! Если б вы только могли приехать…

* * *

Лилия Бенедиктовна, уперев в стол пухлые локти, обтянутые тонкой и мягкой, как шелк, черной кашмирской шерстью, сидела за столом в своем кабинете и размышляла. Перед ней лежал гроссбух Клуба, открытый на странице с адресом и телефоном Нины Соболевой. На экране компьютера светилась чистыми холодными красками скаченная из Интернета картина Александра Соболева «Зимний сон».

«Поехать туда сразу или сначала позвонить?» — думала Лилия Бенедиктовна.

Да чего там звонить? Исчезнет весь эффект внезапности… А в таком деле главное — быстрота и натиск. Такого противника надо сначала ошеломить, а потом заняться методичным и планомерным покорением и освоением территории. Это вам не голодный и слегка чокнутый математик. Этого на котлету по-киевски не подманишь.

Кроме того, чтобы звонить, нужен предлог. А вот предлога у Лилии Бенедиктовны и не было. Лилия Бенедиктовна вообще не любила пользоваться предлогами, особенно вымышленными. Гораздо проще, естественней и, разумеется, полезнее для дела будет, если она возникнет на его пороге в ореоле снежной пыли и прямо скажет:

— Я три года ищу встречи с вами!

Ну или еще что-нибудь в этом роде. В общем, скажет первое, что придет в голову. Все равно до них ехать полчаса: сначала на метро, а потом на маршрутке.

Еду, решила Лилия. И зачем метро, зачем маршрутка? К чему эти лишние неудобства и угроза запачкать новую шубу из черно-бурых лис, мех которых так изумительно подходит к ее белой коже и черным волосам?

Лилия протянула руку к телефону, чтобы вызвать такси, но в этот момент в дверь поскреблись.

— Я занята! — рявкнула Лилия, не оборачиваясь.

— Простите, Лилия Бенедиктовна, но там пришла Мышкина, — услыхала она извиняющийся голос секретарши. — Она выглядит очень расстроенной и просится к вам хотя бы на пару минут!

Мышкина… Лиза… Старшая медсестра.

Ну, эта без причины проситься не станет. Придется принять.

Ну и ладно, поеду не сейчас, а через полчаса.

* * *

Через полчаса, однако, не получилось. Едва Лиза успокоилась и, основательно высморкавшись в бумажный платочек, согласилась пойти домой и лечь спать в надежде, что утром все образуется, как из-за двери кабинета послышалась глухая возня.

— Не пущу! — услыхала Лилия несколько сдавленный, как ей показалось, голос секретарши. — Нельзя к ней сейчас! Вы что, русского языка не понимаете?!