—Хорошо. Тогда я попытаюсь исправиться.

Потеснив девушку, я прилёг рядом с ней на подобие кровати.

Закрыв глаза (глаз) и расслабившись, я начал пересказ своей обновлённой биографии.

Изложение новой версии моих приключений заняло ещё меньше времени, чем предыдущей легенды. Мне не надо было рассказывать какие-либо конкретные обстоятельства, я поверхностно прошёлся по событиям, наступившим после нападения на заставу, рассказав практически честно, лишь то, что могли видеть мехи.

Что касается моей роли, я ограничился упоминанием, что родные мать и отец живут в Империи Сурамут, что меня продали с аукциона, после чего, в процессе моей транспортировки, я был повторно захвачен третьей стороной, которая меня и доставила в Бастион.

Враньём про семью и Сурамут, я решал сразу несколько стоя́щих передо мной задач: раскрывал псевдоместо возможного отступления, в случае успешной попытки побега, и приковывал взгляд Империи Вендигор к соседям, в случае желания сил особого отдела ИСБ проверить мою биографию, найти моё слабое место — рычаг давления.

Пришлось отчасти поведать и историю про Микассу, что являлась моим наставникам по основам использования сил сверха, заодно и выполняющую роль охранника в тестовом проекте Бастиона по взращиванию мужчин — сверхов.

Да, именно проект. С моих слов, я был первым из кого попытались слепить воина.

Своим враньём я объяснял свою избранность, реакцию Микассы, собственное поведение и способности.

Чтобы набить себе цену, я также слил информацию про то, что меня якобы готовили в качестве шпиона, мне нужно было как-то объяснить свою игру перед сокамерницей и дознавателями.

Возможно, кто-то подумает, что всё это глупо, но это не так, если бы я не сказал ни слова, то был уже мёртв и это в лучшем из вариантов.

В худшем — смотрел бы, как белые черви в обрубке моей руки, копошась, прогоняют мяско по своему полупрозрачному тельцу.

Ф-у-у-у,— видел я подобные пытки, устраиваемые особо рьяными садюгами.

Жить захочешь — и не так будешь вертеться. Правда, если вертеться не умеешь, то сольёшь всю инфу врагам, покажешь себя полным профаном с трясущимся коленками — подпишешь приговор.

Подобное ничтожество неинтересно никому, а неинтересных военных пленников ждёт одно — смерть и благо, если она будет быстрой и безболезненной, а не на мясницком столе, под томным взглядом экзекутора с диссоциативным расстройством личности, что посредством бесконечных увечий, решил выдавить вообще всю возможную информацию.

Отыгранная мной модель поведения, позволила мне определить круг, известной оппоненту информации, на основании которой, я, вплетая ложь, смогу частично раскрыть правдивую завесу событий, предшествующих моему заточению.

Да, есть ещё вероятность, что у ИСБ есть не оглашённая мне информация, но куда деваться, я могу идти только ва-банк.

—Знаешь, я мечтала,— смотря в потолок, задумалась Фуюри,— Что когда-нибудь уйду со службы и…— замолчала она

—Что и…?— по-дружески, пихнул я её локтем

—Что у меня будет семья. Будут бегать детишки во дворе, когда я, стоя у плиты, буду готовить для мужа обед.

—А ты умеешь?— удивился я

—Нет, но научусь. Обязательно научусь…

—Хорошая мечта,— задумчиво протянул я

—Да что ты знаешь,— зло фыркнула она,— Малолетка

Я промолчал. Не буду же я ей говорить, что по сравнению со мной, малолеткой является она сама.

—Прости,— стушевалась она,— А о чём мечтаешь ты?

Вот оно… ненавязчивый заброс на мои рычаги давления — возможный крючок.

—Вернуться в Империю Сурамут,— пожал я плечами,— К родителям. Поступить в Академию. Стать сильнее, чтобы защитить себя и своих близких.

—А как же твой глаз?— повернула она лицо в мою сторону,— Не хочешь поставить имплант?— пальцами она легонько погладила поверхность моей повязки,— Я слышала в Империи Вендигор, есть такая возможность. Может… ну этот Бастион, этих Варваров, пустошь. Попробуем информацией или какой другой помощью, выторговать себе жизни?— своими пальчиками она изобразила идущего человека на моём предплечье.

—Не знаю…Думаю…

Отвернувшись от меня, девушка прижалась ко мне своей попой, а через несколько минут я услышал её сопение.

Завтра — тяжёлый день. Я постараюсь выжить.

—Вставай, Империя Великая…— наклонившись, Каталина проорала начало неизвестной для меня песни

Разорвав свои веки, я наблюдал за задумчиво рассматривающей меня великаншей. Круглое, неприятное лицо, было испещрено мелкими шрамами, напоминающими о былых свершениях воительницы. Небольшие, глубоко посаженные карие глаза, на фоне её здоровенной моськи, смотрелись словно бусины на кухонном столе, а вправленный в полевых условиях нос, как бы намёках, о безразличности обладательницы внушительных форм, к собственному виду.

Фуюри, что секундой ранее составляла мне компанию на ложе, скатившись кубарем с кровати, в одно движение достигла противоположной стены.

Хм…— действия сокамерницы доведены до автоматизма, не думаю, что подобному обучают в Бастионе, хотя это может являться следствием непростой жизни в условиях заставы.

Я оценил, что мой персональный будильник, никак не отреагировала на резкие действия моей «напарницы» по несчастью.

Скинув ноги на холодный пол и поёжившись от прикосновения, я бросил взгляд на своего конвоира.

—Разве время вышло, мне же дали сутки?

—Я не в курсе,— выпрямившись, почесала она свою копну волос на затылке,— Кто, что и за какие такие заслуги тебе дал. У меня приказ доставить тебя в игровую. На выход!

Игровую? Скорее всего, местные, подобным шутливым названием обзывают пыточную…

—А зубы почистить?— непроизвольно вырвалось у меня

—Они тебе не пригодятся,— зло хихикнула охранница

—Ну… веди,— произнёс я вставая с кровати и одевая подобие имеющейся у меня казённой обуви

Секундой позже на моих руках оказались уже приевшиеся наручники, что не давали доступ к собственному источнику.

Такое ощущение, что, наплевав на собственные слова, меня вновь решили прощупать,— подумал я, рассматривая пустые коридоры казематов

От мечущихся мыслей меня оторвал знакомый скрип двери, такое ощущение, что местные аборигены не утруждают себя заботой о содержании своего аналога тюрьмы.

—Заходи,— подмигнув, скомандовала рослая стражница

Помещение, размером пять на пять метров, было смело заставлено орудиями пыток и разного рода механизмами, обеспечивающими надёжную фиксацию пленника. Окон в комнате не было. Атмосферу обречённости, дополняло мерцание одной из двух имеющихся лампочек, что, одиноко свисая на проводах с потолка, пытались осветить помещение своими грязно желтоватыми лучами.