* * *

Смотря себе под ноги, я шёл по неприметному коридору, что вёл меня в моё вре́менное пристанище.

На периферии зрения мелькали блики света, что, отражаясь от покрашенных зелёной краской стен, в попытке повторить яркие лучи своего прародителя, бросались в поле моего взора.

Моя игра увенчалась успехом, все действия противника были ожидаемы, однако сейчас, ставки как никогда высоки.

Мне нужно придумать новую модель поведения, иную правдоподобную легенду, заинтересовать противника, ведь только в этом случае, меня оставят в живых, и я смогу воспользоваться призрачным шансом на осуществление одиозного плана.

Безусловно, им пригодится свой человек в стане врага, потребуется информация и руки в Бастионе. Уверен, дознавательницы сейчас также думают.

Если до начала нашей «беседы» им была известна моя личность, а ко всему прочему и способности, то они, бесспорно во мне заинтересованы, да и моя связь с небезызвестной Валькирией также является большим плюсом для меня.

В правильности направления моих рассуждений говорит и тот спектакль ими устроенный, было бы проще и быстрей добыть информацию силой.

Хотя, в этом случае нужно помнить сразу о двух сторонах медали: во-первых — я могу стать более недееспособным, и это в лучшем случае, во-вторых — они не знают предела моих психических возможностей. Кому нужен поехавший информатор, да и им необходимо меня как-то завлечь, «подружиться».

Внедрённый, не будет нормально работать и добывать информацию, если сам в последнем не будет заинтересован, тут вступают в силу все низменные людские качества и одно исключение.

Да, исключение — это патриоты, настоящие патриоты своей веры, родины, убеждений, страны, империи, и т.д. Я таковым не являюсь, а значит: они планируют меня подкупить или шантажировать. Вопрос стоит в том, каким именно образом они планируют это сделать?

—Представляю, как в этот самый момент, у них происходит мозговой штурм,— пришедшая в голову мысль, а после и визуальная картина предполагаемого, вызвала ухмылку на моём лице.

Показывать свой характер в полной мере — нельзя, они должны быть уверены, что я у них на крючке, для этого имперцы будут просчитывать все возможные варианты, поднимут свою имеющуюся агентурную сеть, добудут максимум информации обо мне, а это уже не в мою пользу, вдруг где-то в закромах тайного хранилища Бастиона, одиноко лежит моё личное дело с заголовком «Хиро Сакс — будущая нова/отмеченный двуликим».

Значит, я сам должен ненавязчиво подсказать используемый предмет для шантажа — крючок, который сам же с удовольствием и заглочу в последующем.

Опять же, слизняком перед ними мне теперь не предстать, так как рассказанная мной история сокамернице, да и моё поведение на допросе, в камере, мои ответы на вопросы во время проведения допроса, были явной игрой с моей стороны. Экзекуторы это прекрасно понимают.

В случае если я осмелюсь продолжать гнуть модель поведения — блаженного, после сообщённых мне фактах, они могут посчитать меня непреклонным упрямцем — дураком, надеющемся не пойми на что, со мной в этом случае будет разговор короткий и для меня неприятный.

Самым лучшим выходом для меня является частичное раскрытие своей игры, пусть считают меня хитрецом, нежели слабоумным глупцом, а уж о том, чтобы подсказать им возможный рычаг давления — я позабочусь.

Кстати, совсем забыл о наличии вражеского белобрысого шпиона (Фуюри) у меня в камере. На него экзекуторами сделана ключевая ставка.

В последнем я уверен, так как в разговоре с Виторией Стар, помимо своего прокола, синеглазка, как бы вскользь упомянула про смерть моей сокамерницы — Бастионской воительницы, в случае моего отказа сообщать информацию, между строк — сотрудничать.

Со стороны дознавателя особого отдела ИСБ (Имперской Службы Безопасности) была грамотно разыграна многоцелевая ситуация, при которой, под психологическим давлением обстоятельств, я должен буду сопереживать о грядущем, вместе с единственным близким мне человеком — Фуюри.

Фраза о нашей общей участи была произнесена осознанно, специально, намекая, что я с ней нахожусь в одной лодке. Мне также дали понять, что её жизнь находится в моих руках, т.е.— зависит от моего решения.

Всё указывает на то, что происходит попытка установления психологического контакта. Про мою слабость, желания, увлечение, мечты, Фуюри, у меня должна как-то разузнать самостоятельно, иначе зачем мою персону пытались сблизить с пленницей?!

Интересная многоходовочка…

Исходя из вариантов использования внедрённого сотрудника, я бы ещё и воспользовался ей в качестве объекта проверки лояльности, «преданности». Вариантов провести подобное — много, но так бы поступил я…

Сейчас же мне сто́ит задуматься над правдоподобной, новой историей для Фуюри и имперских дознавательниц. Через сокамерницу можно и вброс крючка произвести.

Я уже сгораю от желания запечатлеть новую игру блондинки…— подумал я, смотря на открывающуюся передо мной дверь камеры.

Поворот ключа и мои кисти на свободе, что нельзя сказать обо мне в целом.

Ладонь Каталины легла мне ровно между лопаток, придав моему телу изрядную силу импульса.

Пробежав, под аккомпанемент чужого всхлипывания, несколько метров, я очутился в центре своей обители бесконечных раздумий.

На единственной, неудобной кровати, укутавшись в простыню и свернувшись в клубок, лежала моя личная шпионка — Фуюри.

Девушка, не обращая на меня никакого внимания, периодически всхлипывая, продолжала тихо плакать.

В попытке изобразить обречённость, я направился в облюбованный мной угол, где, присев на пятую точку, уронил свою голову в руки.

Модель моего поведения изменилась, однако подобная перемена могла пагубно повлиять на мои дальнейшие планы.

Дотошно продумывая свою обновлённую историю, я неподвижно просидел около часа.

Передо мной стояла непростая задача: поведать противнику часть правдивой истории, без нанесения вреда моим близким и Бастиону.

Помня, что синеглазый экзекутор, рассказала про камеры наблюдения, нетрудно догадаться, что все процессы в пределах взора объекта — фиксируются.

О моём настоящем имени, можно было узнать, исходя из записи периода встречи с Микассой. Уверен, она выкрикивала моё имя, в то время, когда как там…— почесал я затылок.

Дистанционно активировался протокол «конвой».

О возможности удалённой связи мне сообщала и Габриэль. Глупо считать, что в случае использования подобных технологий, Империя не сможет создать возможность записи происходящего в поле зрения механойда.

Значит, я могу без опасений сообщить им немного расширенные све́дения, попавшие в поле камер объектов.

А вот про агентов в рядах Бастиона, мне сообщили ложную информацию. Уверен, либо их вообще нет в Бастионе, либо уже нет.