— Как вам угодно, милорд. — Он с ненавистью посмотрел на Кроммана.

Вздохнув про себя с облегчением, Роланд направился к двери. Куоррел оказался у нее первым и выглянул наружу, как и полагается хорошо вышколенному телохранителю.

— Маска! — шепнул Роланд. Это было старое айронхоллское предостережение: напоминание о том, что в настоящем поединке лицо не скрыто от взгляда противника.

— Милорд. — Паренек расплылся в улыбке, когда он широко распахнул дверь, позволяя ему пройти. Злой блеск в глазах остался, но никто не стоял достаточно близко, чтобы заметить это. Впрочем, вряд ли кто из латников вообще настолько проницателен, чтобы разгадать истинные чувства и Клинка, и его подопечного. Тут уж речь шла только о принципе, спокойствием нынче никого не обманешь. Королевский секретарь спешно примчался из дворца и вошел в кабинет Канцлера; трудно ли сделать выводы из того, что лорд Роланд вышел вскоре без цепи, которую проносил два десятка лет?

С полдюжины латников стояли, сбившись удивленной кучкой. Кромман явно не сказал им, что от них требуется делать, поскольку при виде бывшего канцлера они вытянулись по стойке «смирно» и не предпринимали никаких попыток задержать его отъезд. Шесть? Даже для Куоррела шестеро могли бы создать затруднения… впрочем, сам Роланд никуда не делся и помог бы ему. Мысль о том, что Кромман посчитал необходимым выделить целых шесть солдат для ареста человека его лет, приятно тешила самолюбие.

Первым делом им предстояло миновать большую приемную, полную мужчин и женщин, которые ждали встречи с ним, некоторые — уже не первый день. Теперь у них уже не было повода видеть его; более того, в случае, если слухи о его опале уже распространились, что вполне вероятно, многие предпочли бы вообще держаться от него как можно дальше.

Он видел, как эта новость волной катится по ожидающим — изумленные вздохи, опасливые взгляды. Кто тут улыбается, а кто хмурится? Какая разница! У него теперь нет друзей, одни враги.

— Говорят, — заметил Куоррел, — что граф Алданский — верный фаворит Королевского Кубка этого года.

Ага, у опального министра все-таки остался один друг! Даже королевская немилость не может оттолкнуть Клинка от своего подопечного.

— Не торопись с выводами, сынок. Я бы не советовал тебе делать ставки. Он, часом, не из Стипнесской школы?

— Кажется, оттуда. Я так понимаю, тамошние ребята быстро движутся.

— Молния, страдающая поносом, — на них смотрели, прислушивались, но пока никто не делал попытки ухватить лорда Роланда за рукав.

— Что они там используют — воздух и огонь?

— И изрядную толику времени, полагаю. Это самое опасное. Их выпускники редко доживают до сорока. Нынешний герцог, его отец, тоже оттуда, хотя, насколько мне известно, пока еще крепок. Я бился с ним раз, когда он был еще графом, — этот увалень до сих пор не простил ему тот день.

— О, я слышал об этом поединке, милорд! Это одна из любимых айронхоллских легенд, — Куоррел нес эту чушь, и выражение юного лица его было абсолютно невинным. Он держался молодцом; надо сказать ему об этом, как только они окажутся одни. Сначала им нужно зайти в его апартаменты, забрать несколько книг. Потом — сквозь строй по парадной лестнице, вниз и вниз, пока он не заберется в карету и не покинет дворец, навсегда, направившись домой, в Айвиуоллз. Там он будет дожидаться королевской милости. Точнее говоря, немилости.

И что тогда будет с его Клинком? Все неприятности экс-канцлера показались вдруг мелкими и незначительными по сравнению с тем, что ожидало Куоррела. Он навлек на голову мальчика несчастье всего через три дня после Уз. Если Король попытается арестовать его, Куоррел будет сопротивляться до самой смерти. Каким бы безнадежным ни было это сопротивление, выбора у него нет.

Клинок, чей подопечный обвинен в заговоре против Короля, — лорд Роланд по собственному опыту знал, что это такое.

Залитые солнцем зрительские ложи казались разноцветным цветником. Ветер развевал яркие знамена и теребил полосатые матерчатые шатры. Собравшийся двор превратил турнир в пеструю мешанину разноцветных плащей, геральдических знамен, грохочущих труб и благородных дам во фривольных платьях.

«Звяк, звяк», — лязгала броня в такт каждому шагу Дюрандаля по скользкой от грязи траве. Меч в его руках уже весил никак не меньше наковальни, а скоро будет тяжелее перекормленного мерина. Он мог вполне убедительно размахивать им, только не слишком долго. Через несколько минут еще более рослый тип обрушится на него с мечом еще тяжелее, и они будут рубить друг друга до тех пор, пока один из них не упадет. Поединки в полной броне требовали очень небольшого умения, только силы и выносливости — и очень часто приводили к серьезным увечьям. Он старался не думать о предстоящем бое — винить в собственном затруднительном положении следовало только самого себя. Этим утром он допустил ошибку, так что теперь должен расплачиваться.

Будь проклят Амброз и эти его двуручные мечи! Хотя Король перестал заниматься фехтованием лично, интереса к этому искусству он не утратил. Каждый год он устраивал грандиозный турнир по образцу тех славных давних времен, когда прогресс в заклинаниях еще не превратил бронированных рыцарей в анахронизм, исключив подобные сражения. Каждый год он выставлял золотой кубок ценой в сотню крон, что привлекало на турнир претендентов со всего Шивиаля. Первый Королевский Кубок достался Монпурсу, второй — самому Дюрандалю, так что сейчас ему предстояло защищать свой чемпионский титул. До полуфинала он дошел без особых проблем. Сегодня утром Монпурс проиграл Чефни, еще одному Клинку, значит, завтра, в финальном поединке, Чефни будет биться с Дюрандалем или Алданом, этой закованной в броню горой, которая топала сейчас ему навстречу.

Герцог Гайлийский не вышел ростом, зато был достаточно богат, чтобы платить за заклинания, сделавшие его сына настоящим великаном. Должно быть, он платил неплохо, ибо в шестнадцать тот уже был на добрую голову выше любого из Клинков, а мускулатурой не уступал быку. Обнаженный, он производил даже более устрашающее впечатление, чем в доспехах. Смешно, но этот юный великан хотел еще и фехтовать, что для такой махины звучит чистым абсурдом; впрочем, богатству пути открыты везде. Школа в Стипнессе специализировалась на быстрых результатах для молодых аристократов, которым неохота была тратить годы на серьезную подготовку. Их основным козырем была скорость, для чего использовались соответствующие заклинания. Техника фехтования у графа Алданского была примитивной, но скорость для такого роста просто невероятная — впрочем, для любого другого роста тоже.

Дюрандаль проиграл ему утром на рапирах, чего никак не следовало делать. После этого он выиграл на саблях, что стало еще одной ошибкой, поскольку согласно замысловатым, придуманным лично Королем правилам, ему пришлось готовиться к решающему поединку на двуручных мечах. Редкие поединки доходили до этого, так что толпа гудела от возбуждения. В бою на мечах, где важна сила, а опыт почти ничего не решает, преимущество Алдана становилось почти неоспоримым.