Но как они ни искали, ни одной бутылки не нашли.

Фемлинг сильно огорчился.

— А я так ждал письма! — вздохнул он.

— От кого?

— От меня самого, — был ответ, — не знаю никого, кто бы ещё мог написать.

— Если ты пишешь сам, то уже знаешь, что в письме написано.

— Ты всегда такой глупый? — Фемлинг покачал головой. — Ты не помнишь, ведь я уже говорил, как я покупаю подарки. Я делаю это с закрытыми глазами. Поэтому я не знаю, что пишу.

— А когда ты пишешь письма себе самому? — поинтересовался дядюшка Урвар.

— Когда ветер дует с моря на берег. Потом ветер переменится и погонит бутылку назад.

Дядюшке Урвару пришла в голову идея — помогло заклинание фрёкен Франссон.

— Скажи мне, когда ветер подует на берег. Долго ждать?

— Завтра ветер подует назад, это чувствует мой большой палец левой ноги. Поэтому мне придётся поторопиться послать себе письмо.

— Я хочу уехать, я соскучился по дому, — заявил дядюшка Урвар.

— Жаль, — сказал смотритель. — Мне нравится твоя вкусная колбаска.

— Если ты поможешь мне спустить мой фургончик на воду, то получишь большую упаковку колбаски, — пообещал дядюшка Урвар.

Смотритель оказался прав. На следующее утро ветер подул в обратную сторону. Фемлинг быстро побросал все бутылки в море, а дядюшка Урвар покинул маяк. Они снесли фургон вниз и поставили на воду, и Фемлинг получил упаковку обещанной колбаски.

Теперь в фургончике не было тесно, оставалась всего одна упаковка. Ветер дул сильный, и Урвар надеялся, что скоро приплывёт домой.

— Посылай мне иногда письма в бутылках, — попросил смотритель и заморгал по очереди то одним, то другим глазом.

Дядюшка Урвар не сумел ответить, потому что порывы ветра заглушали слова. Ветер отогнал ларёк от скалистого берега, и вскоре маяк исчез из виду.

Дядюшка Урвар остался совсем один в огромном бушующем море.

— Наконец-то я на пути к дому, — радостно сказал он. — Теперь-то я по-настоящему доволен.

Но это было вовсе не так. Ветер усиливался, и волны поднимались всё выше, фургончик качался всё сильнее, а дядюшка Урвар становился от страха всё бледнее.

— Правда, меня немного укачивает, — стонал он, вытирая пот со лба. — Скорее бы приплыть домой.

Но его окружала одна лишь вода.

— Ах, как жаль, что у меня нет парусной лодки! — сокрушался он. — Я бы давно был дома! Лодка фрёкен Франссон сгодилась бы, только не фургончик. А может, всё-таки подойдёт? Попробую-ка я ещё разок:

Когда тебе совсем невмочь,

Никто не смог тебе помочь,

Ты бодрость духа не теряй,

Себе на помощь призывай

Соображалку.

Чтобы слышать себя самого, ему приходилось кричать. Он хмурил брови и бубнил.

— До чего же я был глуп! — закричал он вдруг. — Ведь я вполне мог плыть в фургончике. У меня всё время при себе был парус.

Дядюшка Урвар снял с себя большой белый передник, который закрывал его живот. Но куда бы он приспособил этот парус? Для этого нужна мачта.

Он снова призадумался и тут обратил внимание на высокий стул с тремя ножками. На этом стуле он сидел, когда продавал колбаску.

— Сейчас он мне ни к чему, — сказал он сам себе, — мне всё равно придётся стоять до конца отпуска.

Урвар схватил стул и оторвал одну ножку, потом привязал к ней передник и воткнул ножку в дырку на крыше. Ветер наполнил воздухом парус-передник, превратил фургончик в отличную парусную лодку и погнал её по волнам.

— Вот так-то, если хочешь, чтобы у тебя что-нибудь получилось, надо стать смекалистым.

Лодка понеслась быстро, и вскоре на горизонте Урвар увидел землю. Берег всё приближался. Порывы ветра трепали передник. Вот огромная волна с шумом завыла: у-у-у-у-у!..

Не успел дядюшка Урвар опомниться, как ларёк вышвырнуло на берег.

9

Дядюшка Урвар ударился головой о стену, и на лбу у него выскочила здоровенная шишка. Руки устали держать ножку стула с передником. Ноги устали от долгого стояния. К тому же дядюшка Урвар сильно проголодался, ведь руки у него были заняты и он не мог открыть оставшуюся упаковку колбаски.

Но обо всём этом он вскоре позабыл, он был счастлив оказаться на берегу.

— Ура! — крикнул Урвар, открывая дверь фургончика. — Теперь я стану добрым и никогда не буду жаловаться. Попытаюсь помогать всем, кому плохо, не умеющим быть хитроумным, как я.

Недалеко от берега стояло несколько домов, и оттуда доносились музыка и смех.

— Видно, у них в городе праздник, — сказал дядюшка Урвар, усаживаясь на берегу. — Отдохну, пожалуй, немного и пойду дальше.