Она избалованная. За нее все мама делает. Мои предки тоже ее баловали. Мама, например, всегда готовила, что она хочет, даже если для этого нужно было специально идти в магазин, а папа играл на губной гармошке, когда она приходила. А для меня никогда… Что она ни пожелай, все ей пожалуйста. Перед ней пресмыкаются из-за ее мамы. Мне с ней было хорошо, а потом, наверное, ей просто надоело. Сперва ей нравилось притворяться пусечкой, моей лучшей подругой, а теперь нравится делать гадости и мочить меня насмерть. А вам она что говорила?

— Ничего, — ответил Чарли. — И я не хотел тебя обидеть. Мне просто интересно.

— Правда, что вы проголосовали за то, чтобы больше со мной не общаться? — спросила Джулия.

— Это Шелли, — объявил Дейв. — Не мы.

Джулия отвернулась, чтобы скрыть облегчение.

— Не хочу я о ней говорить, — произнес Дейв и прищурился. — Сразу зло берет. С ней душняк полный.

— Дай ладно, — ответила Джулия. Потом осклабилась — пусть видят, что у нее все в порядке. — Правило номер девятнадцать! Там внизу апокалипсис из первобытного супа!

— Финиш, — сказал Чарли. — Сопротивление бесполезно.

Джулия хихикнула:

— Дурачок! Там наши родители.

— И чем они занимаются? — поинтересовался Чарли.

Джулия тряхнула головой.

— Переживают из-за всякой хрени. Они ж больше ничего не умеют.

Дейв пнул доску.

— А здорово бы было их туда отправить. Мне бы весь дом достался.

Джулия представила себе на дне дыры маменьку — королеву красоты, беременную, потную, нервно тискающую руки. «Плечи расправь! Улыбнись! Иди лифчик надень, а то все добро напоказ. Если с тобой заговорит взрослый мужчина, кричи. Нечего ему с тобой говорить. Ты как, с соседями ладишь? Не хами им, Джулия! Они важные люди… Ты Ларри возьмешь? Ты что, забыла, что ты за него отвечаешь?»

Там же, в дыре, она представила себе и папу. Он играет грустные песни, ходит медленно и печально, как будто каждое утро, когда он просыпался папой Джулии и Ларри, а не рок-звездой, становилось для него очередным крушением.

— Сбросить бы их туда. А самим на их место. Править миром!

— А я люблю родителей! — воспротивился Чарли. — Я своих тоже, — ответила Джулия. — Только они все равно гады.

И тут единственный промежуток покоя, выдавшийся им в это лето, разом завершился.

С воем примчались Шелли и весь Крысятник.

Мейпл-стрит, 116

В телефоне у Арло Уайлда зазвонил будильник.

«Психо» Бернарда Херрмана просочилась в сон, в котором Герти рожала котенка. У котенка были огромные дивные глаза, Герти с детьми очень обрадовались. Сам-то он видел: что-то не так, но не хотел их расстраивать.

Заиграла музыка, и он такой: знаете, ребята, а ведь это кот.

Он стукнул по телефону, встал. Шторы опущены, в комнате темно. Маломощный оконный кондиционер громко и грустно выл. С нынешней жарой он не справлялся: кожа у Арло была мокрой от пота. Он ступил через и на сырые полотенца и всякую женскую дребедень — губную помаду, утягивающие трусы, которые Герти накидала на пол. Много у нее было достоинств, но не любовь к порядку.

— Джулия! Ларри! — окликнул он пару раз, сгоняя пот с отекшего с перепоя лица.

Надев одни только боксеры в тигриную полоску — когда-то ради шутки купленные ему Герти, — он для начала посмотрел, что там в комнатах у детей. У Джулии: дочь пошла в мать — куча одежды, сверху сверкают тарелки с присохшими к ним неузнаваемыми крошками. У Ларри: идеальный порядок, ни одной личной вещи на виду, за исключением куклы-робота, — Ларри все пытается переубедить других, что это не кукла, а инструмент. У супергероев есть антигравитационные пояса, у Железного Человека сердце из вибрания, а у Ларри его Робот. Чего Ларри не понимает, так это почему родные хотят, чтобы у него была кукла: просто с куклой он больше похож на нормального ребенка.

— Есть кто дома? — позвал Арло, когда опять вылез в коридор.

Да чтоб вас.

На первом этаже к холодильнику была приклеена записка:

— Ишь ты, шутит! — пробормотал он, потом налил в стакан апельсинового концентрата, разбавил водой. Принялся хлебать, жидкость закапала из уголков рта. Подошел со стаканом к окну, увидел детей. Сидят на батуте с частью Крысятника. Дурковатые близнецы Оттоманелли (Мак? Мейсон? Мусой?) опрокинули на батут какую-то емкость, вроде бутылки с отбеливателем.

100

— Ладно. У вас порядок, — пробормотал он.

Вернулся наверх, отыскал свой телефон — сигнал был слабый. Оставил сообщение Фреду Атласу — мужику из дома № 130 по Мейпл-стрит. «Фред! Пошли в кино. В Мальверне „Разговор" показывают. Герт сказала, что приведет к вам детей, скоротает с Би вечерок… Знаю, что у вас хреново, но хоть развеешься. От Хэкмена не отказываются».

Включил аналоговый радиоприемник. После появления дыры сигнал был ужасный, стриминг не работал. Удалось поймать только местную частоту — там две говорящие головы скандалили по поводу надвигавшегося обвала фондового рынка.

Собрал одежду. Протер раковину в ванной. Запустил стиральную машину, разобрал то, что лежало в сушилке. Сложил чистое кучками перед дверями у детей. В детстве он вел хозяйство вместо обоих разведенных родителей. Вошло в привычку.

На кухне собрал тарелки с присохшими хлопьями. Разбавил еще концентрата, потом придумал кое-что получше, засунул голову в морозильник. Лед начал исходить белым паром, когда он запихал туда еще и плечи.

Редко у него бывало такое похмелье. Большинство барменов в обычных его местах в центре знали любимый напиток Арло — «Проспект русалки»: имбирное пиво, лед и сода, взболтать — на вид как водка с тоником. Большинство барменов. Однако не все. Вчера вечером Оскар Хип, глава правления «Банковского траста», потащил его в какой-то затрапезный ирландский паб на Фултон-стрит, «Цельный шиллинг». Кончилось тем, что Арло пришлось пить пиво вровень с этим красноносым алкашом. Пять кружек, напоминавших медленное мучительное удаление миндалин без наркоза на Западном фронте.

— Спой мне пару тактов «Все Кеннеди в реке»! — накинулся на него этот придурок, как только выяснил, кто Арло такой.

Арло спел. Далеко не пару тактов. Но не эту песню. Другую. Свою любимую. «Бессмыслицу». Все три минуты и сорок секунд основного трека.

Посетители «Цельного шиллинга» наблюдали. Поняв, что перед ними Дикарь Арло Уайлд из верхних строк рейтингов, похваленный «Роллинг стоун», лидер «Мести за Фреда Сэвиджа», они прямо обалдели.

Я все это вижу,

А ты нет.

На кофейном столике,

Где свет.

Субботнее утро,

Смотрим «Супердрузей».

Бэтмен спекся, Робин бежит.

Почерневшие ложки на полу.