французские купить. Не знаете где?

Я обрисовываю ему ситуацию, рассказывая всё, как было.

— Духи не проблема, — отвечает Большак. — Пятьдесят рябчиков, и они твои. С этим я помогу.

— Так сорок же вроде… — чуть хмурюсь я.

— В Москве, может и сорок, а у нас, как ты говоришь, полтос.

— Понятно. Ну деньги есть, спасибо Кахе. Вот они… Трёшка материна, правда. Но как раз у меня сейчас пятьдесят. Мне, правда, ещё продуктов надо купить к Новому Году.

— А духи когда нужны?

— Примерно через месяц.

— Понятно. Ну, сейчас я деньги с тебя брать не буду. Потом придёшь ко мне и там всё порешаем. А второй вопрос какой?

— Да вот, хотел спросить, может вы знаете, принимает ли кто ставки на хоккей?

— Тотализатор? Серьёзно? Ну, ты меня удивляешь, Егор, правда. Проиграешь же.

— Не, у меня на хоккей чуйка. Но только на международные соревнования.

— Чуйка тебе. Проиграешь все деньги и духи не на что купить будет.

— Не, не проиграю, — говорю я уверенно. — Это верное дело. Я вообще не ошибаюсь. Хотите проверьте. Вот ЦСКА в понедельник канадцам продует. Думаю, со счётом четыре-два или даже четыре-один.

— Ну ладно, доживём до понедельника, как говорится. Вчера смотрел игру?

Я киваю.

— Ясно всё с тобой. Хорошо, я поспрашиваю у людей, может чего подскажут. А ты что покупать-то собираешься? Перед праздником народу везде уйма.

— Зато что-нибудь выбросят наверняка. У нас ведь всегда так. Кто смел, тот и съел. Закон социалистических джунглей.

Большак задумывается на несколько секунд, а потом, продолжая ещё что-то взвешивать, говорит:

— Сделаем так, Егор. Сейчас поедешь на «Южный», найдёшь гастроном «Русское поле», я адрес скажу. Спросишь там Любовь Петровну Гусынину, это директор магазина. А я ей позвоню и предупрежу, чтобы она тебе собрала подарочный набор рублей на… десять… Хорошо? Там без очереди и продукты дефицитные. Согласен?

— Конечно согласен, кто может отказаться от такого предложения!

— Ну и отлично. Запоминай адрес и беги, а я ей звякну. Про тотализатор узнаю и скажу. Позвоню тебе домой.

Блин, придётся десятку выбросить на продукты. Ну ладно, за месяц ещё придумаю что-нибудь…

Я сажусь на автобус и еду на «Южный». Путь неблизкий, зато похоже на автобусную экскурсию в прошлое. Гастроном нахожу быстро. Собственно и искать нечего, он находится прямо у остановки.

Посетителей мало, да и брать нечего. Молоко, хлеб, синие цыплята. Спрашиваю у продавщицы Любовь Петровну. Та ведёт меня в служебное помещение.

— Любовь Петровна, к вам, — говорит продавщица и уходит.

— Здравствуйте, — говорю я входя в кабинет, заставленный коробками и ящиками. — Я от Юрия Платоновича.

— Егор что ли? — спрашивает она с доброй улыбкой.

— Он самый, — киваю я.

— Ну заходи. Сумка есть?

— Вот, — говорю я, доставая из кармана сложенную сумку.

— Не войдёт, — качает она головой. — Ладно держи.

Она подходит к столу, на котором лежат большие бумажные свёртки, и берёт один. Только сейчас замечаю в плохо освещённом углу, прямо на полу на расстеленном брезентовом полотнище целую гору копчёной колбасы. Она прямо навалена кучей. Хмыкаю.

— Идёшь? — оглядывается она.

Я подхожу и получаю в руки тяжёлый бумажный мешок.

— Ну вот, так и понесёшь. Стой.

Она наклоняется и берёт два батона колбасы.

— Сервелат венгерский надо?

— Ну конечно надо, а как же, — улыбаюсь я.

— Вот и молодец. Дают — бери, все знают. Дотащишь?

— Конечно. Любовь Петровна, спасибо вам огромнейшее! Сколько я вам должен?

— А тебе Большак не сказал что ли?

— Сказал.

— Ну а чё ты выкамариваешь, давай, сколько он сказал.

Я ставлю мешок на стол и достаю красненький чирик. Отдаю десятку, даже не представляя, что покупаю. Надеюсь, что-то ценное.

— Юрию Платоновичу привет передавай, — говорит улыбаясь директриса. — Только ты это, давай я тебя через служебный выпущу, пошли.

Я выхожу во двор и тащу добычу к остановке. Кажется, Новый Год будет не по-советски изобильным. Хотя чего это я, у всех праздничный стол обычно полон деликатесов.

Уже подходя к остановке, поднимаясь по накатанной тропке, я чуть поскальзываюсь и из моего мешка вываливается консервная банка и катится в обратную сторону, под горочку. Я поворачиваюсь и замечаю молодую женщину в сером пальто с песцовым воротником и в песцовой же шапке. Она подбирает баночку с синей этикеткой и протягивает мне.

В этот момент наши взгляды встречаются, и я на мгновенье подвисаю от того, насколько мне знаком этот взгляд. Я его ни с чем не спутаю. У меня у самого такой же. Сто процентов, она из наших. ОБХСС наверное…

Это длится лишь мгновенье. Она тут же меняет выражение лица и превращается в обычную молодую женщину.

— Молодой человек, — милым голосом с жалобной интонацией произносит она, — ой, подскажите, пожалуйста, вы где горошек брали?

6. Праздник к нам приходит

Я смотрю на неё, внимательно так смотрю. Молодая, симпатичная. Брюнетка. Лет двадцать шесть — двадцать семь. Девчонка ещё. Я так скажу, по большей части молодая — это уже значит симпатичная. Но это только с высоты зрелости понять можно. Нет, вот правда. Юность этого не замечает и не ценит.

Нос тонкий прямой, глаза горят, как угольки, щёки румяные от морозца, на левой скуле небольшая родинка, фигурка ладненькая, насколько пальто позволяет рассмотреть. Красотка да и только.

Я встретил девушку:

Полумесяцем бровь,

На щёчке родинка,

А в глазах любовь.

Ах, эта девушка

Меня с ума свела,

Разбила сердце мне,

Покой взяла!

Вот спасибо, товарищи неизвестные мне авторы[1], хорошую песню написали.

— У бабули взял, — говорю я с широкой улыбкой.

— У какой бабули? — удивляется девица.

— Да у своей. Она в этом доме живёт. Ходит в магазин по десять раз в день. А там перед праздниками чего-нибудь да выбросят, вот она и подкупает.

— Что значит, подкупает? — настораживается милиционерша.

— Да не в том смысле, что на подкуп идёт, — смеюсь я, — а в смысле, как увидит, так купит. Видите, целый мешок нам с мамой набрала.

— То есть она здесь, в «Русском поле» горошек купила? — уточняет она.

Интересно, чего она от меня хочет. Пацан несёт продукты. Ну, допустим, дефицитные, ну, допустим, купленные по блату. Ну и что? Преступление невелико. Собирает инфу, каждую даже незначительную мелочь? Копает под Гусынину? Возможно. Молодой сотрудник. Лейтенант, наверное. Может быть, первое дело…

— Наверное. Поручиться не могу, она за чем-то хорошим и в центр может смотаться. Вы бабулю мою не знаете.

Она пристально смотрит на меня, но прицепиться