не разглядишь, но его достоинство в основательности и грубой красоте. Этот деревянный богатырь, заполнявший практически всё пространство, – единственное, что мне нравилось на скромной кухоньке со скучными старыми зелёными обоями и аляповатым линолеумом. Повсюду разбросаны её рисунки – в основном натюрморты и пейзажи, акварелью и карандашом, проработанные и схематичные. Ей явно не нравится, что я разглядываю работы. Это только для себя. Сложила в стопку и убрала в шкафчик со специями.

Она избегала лишних слов, каждый её взгляд иллюстрировал упрёк. Я тянул время. Пока не выгнали, я в игре.

Наконец оперлась плечом о дребезжащий холодильник, украшенный парой примитивных магнитиков, и, скрестив руки на груди, перешла в наступление.

– Скажи, зачем ты пришёл.

– Мы не чужие друг другу. Погиб близкий нам человек.

– Как получилось, что вы ехали пьянющие в хлам?

– В смысле?

– Не делай вид, будто даже не понимаешь, о чём я.

– А я действительно не понимаю.

– Вот вспомни, когда ещё вы ездили в таком состоянии? Вспоминай.

– Я не веду учёт наших поездок.

– Никогда! Никогда не позволял сесть ему пьяным за руль. В любой другой день ты бы разругался с нами из-за глотка пива и никогда не сделал бы шаг навстречу после ссоры. Куда делась наша совесть?

– Мы все взрослые люди, я не нянька и не поводырь.

– Ты его убил! Ты убийца.

– Я тоже ехал в этой машине, пожалуйста, не забывай.

– Мне всё равно, что могло быть с тобой. Ты убил его.

Только в этот миг стало заметно, что передо мной женщина, неделю назад похоронившая своего будущего мужа. Она прокричала что-то бессвязное, зарыдала, но позволила себя обнять. Я не торопился. Она успокоилась, и мы долго сидели безмолвно, каждый смотрел в выбранную точку.

– Прости, тяжёлое время.

– Не извиняйся. Я сам жалею, что не удержал его от этой поездки.

– Хорошо, что ты пришёл.

Мы поговорили ни о чём минут двадцать, становилось уютнее.

– Ты беременна…

И снова между нами стена. Она отвернулась и какое-то время разговаривала со стеной.

– Давно узнал?

– В тот день. Он был счастливым.

– Торопился тебе рассказать.

– Почему не поделился раньше?

– Я просила подождать. Примета не очень хорошая.

– Рад, что он успел.

– Что это могло изменить?

– Ничего… Он… светился от гордости.

– Приятно слышать. В последние месяцы его настроение не предсказуемо.

– Перед тем как умереть, он просил меня позаботиться о вас.

– В этом нет необходимости.

– Есть. Ты без денег.

– Всё будет хорошо. Ты бы позаботился без всяких просьб.

– Да, конечно.

– Спасибо. Но мы выкрутимся.

– Дослушай меня до конца.

– Что ты придумал?

– Я хочу сделать тебе предложение.

– Какое?

– Дослушай. Выходи за меня. Я буду рядом с вами. Буду воспитывать вместе с тобой ребёнка, как своего.

– Ты с ума сошёл?

– Говорю же, дослушай. Тебе не придётся думать о деньгах. Я нормально получаю, ты знаешь. Вряд ли твои родители окажут большую помощь, а одной…

– С чего ты взял?

– О ваших отношениях я знаю достаточно. Лишние руки тебе потребуются точно.

– Мы уже с тобой всё решили, я тебя не люблю.

– Я не прошу меня любить. Никаких отношений.

– Если ты хочешь нам помочь, необязательно жениться. Вряд ли тебя об этом просили.

– Но это будет гораздо полезнее, чем заходить к вам раз в месяц прибить гвоздь или давать тебе деньги.

– Я не хочу об этом говорить. Как это будет выглядеть со стороны?!

– Плевать. Мы можем уехать в другой город. Что нас здесь держит? Работы у тебя нет, диплом получила, с родителями не общаешься. Я могу спокойно сняться с якоря, уже проработал этот момент. Уедем, всё начнём с нуля. Из-за денег не волнуйся, заработаю, сколько надо. Я не буду надоедать своей любовью, лезть к тебе в кровать. Только помогу, а развестись всегда успеем. Ты ничего не теряешь.

– Это сумасшествие.

– Он бы не хотел, чтобы ты стала матерью-одиночкой и унижалась перед родителями.

– Этого никто не хочет. Но твоё предложение не лучше.

– Я не прошу дать ответ немедленно. Подумай спокойно. Я приду через неделю… Месяц… Если потребуется любая помощь, сообщи.

– Снова ты хочешь, чтобы тебе дали хоть один шанс.

– Нет. Никакой любви. Мы уже всё с тобой обсудили. Я дал обещание самому близкому человеку. И хочу тебе помочь, потому что мы друзья.

Уходя, я бросил небрежный взгляд на выцветшие зеленоватые обои с бестолковым узором. «Поклеим новые», – чуть не сказал вслух…

Следующие три дня постоянно смотрел на телефон – не помогало, он терпеливо молчал. Я пытался убедить себя, что поступил правильно. В течение часа тишина могла удручать и дарить облегчение. Я утратил интерес ко всему остальному, и даже притупилась боль от утраты лучшего друга. Пришёл к нему на могилу, рана снова открылась. Просидел с открытой бутылкой водки два часа. Плакал, к белой так и не притронулся, выкинул в кусты. Тяга к алкоголю пропала на много лет.

Она перезвонила через неделю.

* * *

Пятнадцать лет с того дня пролетели быстро. Сам не верил, что мы столько проживём вместе. Скромно отметили хрустальную свадьбу, через два года малой школу окончит.

Нерегулярный секс многое изменил, мы стали похожи на обычную семью. Только это не решило всех проблем. Моих проблем.

Я не перестал бояться в любой момент её потерять. Поначалу думал, этот страх пройдёт, но он так и не выпустил меня из своих острых когтей.

Когда сынишка прекратил орать по ночам и без проблем пошёл в детский сад; когда он легко адаптировался к школе; когда жена начала неплохо зарабатывать и моя роль кормильца утратила былую значимость – каждый раз я готовился к худшему.

Если мы начинали ругаться, я предвидел её финальный удар: «Давай разведёмся!»

Все эти годы меня преследовало беспокойство: в один проклятый день она, наконец, скажет: «Твоя помощь больше не нужна! Дальше я сама». Её палец всегда лежал на красной кнопке. Нажмёт один раз, и вся моя жизнь превратится в пыль. Как бы громко ни кричала она во время очередной ссоры, ни разу не заикнулась о разводе – угрозы не в её характере. А оборвать весь этот цирк в одну минуту она могла без труда, это и ужасало.

Не только о разводе она молчала. Даже в самые тёплые и страстные моменты нашей жизни она так и не сказала, что любит меня. Я существовал между этими противоположными точками, наивно надеялся на самые важные слова в моей жизни и боялся её жестокого приговора. Она терпела меня – компромисс между пиком счастья и