гетто все еще много евреев, он возмутился: «Почему же они до сих пор не расстреляны? Евреев нечего жалеть, они этого не заслужили». Услужливый ксендз передал слова Бризгиса по назначению, и через пару дней все узники местного гетто были расстреляны[189].

Роль Бризгиса в организации погромов в Каунасе была отмечена даже в докладе шефа полиции безопасности и СД Литвы Йегера от 16 августа 1941 года[190]. Впоследствии епископ Винцентас Бризгис, ближайший помощник архиепископа Литвы Сквирецкаса, неоднократно выступал с воззваниями к литовским католикам, призывая их на борьбу с безбожным коммунизмом, в том числе во время мобилизации в «Литовский легион СС» в апреле 1943 года (которая, впрочем, провалилась). В своем обращении, озаглавленном «Нам не нужен безбожный большевизм» и опубликованном в газете «Атейтис» № 77 от 1 апреля 1943 г., Бризгис заявлял: «… Хотя мы всегда с болью смотрим на пролитую кровь, на уничтожаемые достижения человеческого труда, мы не можем оставаться в стороне от происходящей сейчас борьбы… И мы — литовцы — вздохнем только тогда, когда безбожный коммунизм не сможет угрожать нам уничтожением. Пока это не случилось, мы всеми силами будем трудиться, бороться и горячо молиться…»[191]

Позднее во время тотальной мобилизации во вспомогательные службы вермахта и в военную промышленность Германии осенью 1943 — весной 1944 года, епископ Бризгис выступил с пастырским посланием, в котором (по просьбе немецкого военного коменданта Литвы генерал-майора Юста) призвал литовцев «вступать в строительные батальоны вермахта». В 1944 году епископ Бризгис эвакуировался из Литвы. В 1951 году он обосновался в Соединенных Штатах Америки. Правда, американские юристы еще 27 марта 1947 года обнародовали тот самый доклад шефа полиции безопасности и СД Литвы, где упоминалось имя Бризгиса, но это не помешало его «натурализации». Не вспомнили о нем и после публикации в США книги Чарльза Алена «Нацисты среди нас», в которой не только упоминалось имя Бризгиса, но и цитировался весь документ. В середине 1980-х гг. епископ Бризгис все еще проживал в США и регулярно выступал с проповедями в католическом соборе г. Чикаго[192].

Роспуск «временного правительства»

5 августа 1941 года германские власти объявили о роспуске «временного правительства» Амбразявичюса — Шкирпы[193]. В ответ на роспуск «временного правительства» члены ФЛА в тот же день составили и направили в германское Министерство по делам оккупированных восточных территорий меморандум «О правовом положении и фактической ситуации в Литве после окончания большевистской оккупации». Не увидев никакого результата, 15 сентября они обратились с аналогичным меморандумом на имя главнокомандующего сухопутными силами Браухича и самого «Великого вождя германского Рейха Гитлера».

«…ФЛА и вся молодежь Литвы считали, — говорилось в меморандуме от 15 сентября 1941 года, — что в борьбе с большевизмом цели литовского и немецкого народов совпадали. ФЛА и молодежь всей Литвы считали, что Германия не будет искать никакой территориальной экспансии за счет Литвы…»

Далее лидеры ФЛА изложили «Вождю Великой Германии Адольфу Гитлеру и его доблестной армии» свои заслуги и жалобы, «надеясь, что кровь молодежи Литвы, пролитая в борьбе с большевизмом, разрешает ему откровенно сказать то, что он не смог бы сделать при других обстоятельствах». После того как германская армия нашла в Литве «повсюду благожелательные ей литовские органы власти, а не учреждения большевиков», а «части литовской армии, литовские партизаны везде, как смогли, помогали наступающей через Литву немецкой армии», они просили немецкое правительство признать независимость Литвы.

Вторая претензия к немецким властям касалась вопросов о возвращении частной собственности и восстановлении, в которых, по мнению лидеров ФЛА, немцы показали себя еще хуже большевиков! «Литовское правительство, начав свою работу, — говорилось в меморандуме, — немедленно приняло все меры к тому, чтобы вернуть законным собственникам частное имущество, изъятое большевистской властью. Городские дома, предприятия, земельные наделы должны были быть возвращены тем, кому все это принадлежало до вторжения в Литву большевиков. Однако немецкие гражданские власти в Литве, остановившие работу литовского правительства, начали уничтожать все то, что было сделано для возвращения национализированного имущества законным собственникам. Имущественные отношения приводятся в такое положение, в каком они были, когда в Литве правили большевики. Мало того, указ генерального комиссара в Каунасе от 20 августа настоящего года об уборке урожая и севе делает имущественные отношения еще более неустойчивыми, чем они были в большевистские времена. Хотя большевистскими актами во время национализации земля и была признана собственностью государства, но каждый, кому она была оставлена, владел ею вечно. Если это и не была собственность, то все равно каждый знал, что владеет землей по праву вечного пользования. Указом генерального комиссара и то вечное пользование, которое признавалось законами большевиков, делается иллюзорным. Каждый собственник земли по этому указу наталкивается на законного управляющего [нем.: rechtmaessiger Bewirtsschafter], права которого неизвестны. Кроме того, целый ряд людей, у которых и большевики не считали нужным отнять землю, по этому указу лишаются ее, так как они не утверждаются законными хозяевами своей земли. Например, те, которые по какой-либо причине во время большевистской оккупации сами землю не обрабатывали, а давали ее напрокат или пенсионерам для обработки. По указу земли должны лишиться и так называемые нехозяева. Указ, правда, не говорит, кого он считает нехозяевами. Но можно предвидеть, что под нехозяином по указу будет пониматься каждый, кто кроме хозяйства занимается другой работой: такими профессиями, как, например, учитель, профессор или занимающий другие общественные должности. Большевики тоже хотели эту категорию людей лишить земли, но этого не сделали, столкнувшись с большой народной оппозицией, так как лишение земли этой категории хозяев означало не что другое, как выталкивание из деревни в основном самых сильных и образованных хозяев». «…Двигаясь дальше по этой дороге, литовское хозяйство будет абсолютно разрушено, и тем самым нанесен ущерб не только Литве, но и Германии», — говорилось в заключение.

Кроме того, выражалось недовольство по поводу ценовой политики Рейха в отношении литовских товаров, развала литовской промышленности, затруднений при возвращении на родину многих литовских собственников и специалистов, бежавших в Германию в 1940 году[194], а также по поводу распоряжения рейхскомиссара «Остланда» Х. Лозе от 15 августа 1941 года об использовании рабочей силы, в котором говорилось: «Для важных и поспешных работ органы наемного труда могут использовать подходящие этим работам силы за соответственную доплату и в другом месте, не на месте их постоянного жительства». И, наконец, еще одной причиной для недовольства была германская политика в области культуры и образования — введение немецкого языка, прекращение выпуска книг и газет на литовском языке, ограничение деятельности учебных заведений, запрет на большинство национальных и государственных праздников и символов и т. п.[195]

Меморандум попал в руки одного из