Ниоб резко оттолкнула меня и бросилась вон. В нескольких метрах она остановилась, сняла туфли на высоких каблуках, крикнула мне, чтобы я не подходил, и убежала.

Ну ни фига себе! Это же действительно фильм Вуди Аллена!

Там, где Ричард Никсон так позорно проиграл, Кардинал, Министерство внутренней безопасности и Джек Морган только выиграли. Они понаставили жучков в штаб-квартире демократов, в местных отделениях штаба кандидата от демократов, поставили жучки в телефоны, в офисе самой Мёрфи, даже в её доме.

И при этом никто ничего не опечатывал, никто никуда не вламывался, всё было сделано чисто, мирно и гладко, их действия остались незамеченными.

С точки зрения закона всё было абсолютно законно — в связи с возросшей угрозой терроризма в начале 21 века был подписан документ, разрешающий властям ограничение прав и свобод граждан, перечисленных в Билле о правах — Второй Патриотический акт. Среди прочего, этот документ разрешал властям пятнадцать дней прослушивать любого человека без предъявления ордера, без какого-либо юридического обоснования.

Так что о любом звонке демократов, о любом звонке лично Энн Мёрфи знало много людей. Министерство внутренней безопасности просто меняла имя одного прослушиваемого на другого. Шесть имён — вот у вас уже есть 90 дней или три месяца, вся самая напряжённая выборная пора — начиная с первого вторника после первого понедельника августа и заканчивая первым вторником после первого понедельника ноября, когда, собственно, и проходят сами выборы президента.

Они начали собирать досье. Просто так, на всякий случай. Очень маловероятно, что когда-нибудь эти сведения будут обнародованы. Но они помогут обосновать слежку.

С одной стороны, могло показаться, что в случае необходимости собранная информация послужит основанием для того, чтобы заявить, что Энн и её команда готовят террористическую атаку на США. Но это было не так. Была и другая сторона. Энн Линн — просто жертва, это ей грозит опасность подвергнуться атаке террористов, вдруг те позвонят в её штаб и пытаются повлиять на ход президентской гонки или выяснить распорядок дня кандидата, а может быть, они попытаются подкупить одного из членов команды? В собранных материалах лежали и три болванки, где были телешоу «24», в ходе которых террористы пытаются сделать именно это: убить кандидата от демократов.

— Что вы об этом думаете? — Кардинал показал на стенограммы телефонных разговоров Кельвина Хаджопяна, главы штаба демократов. Словосочетание «октябрьский сюрприз» было выделено желтым маркером. Наблюдение установило, что эта фраза была сказана 11 раз: девять раз её произнёс Хаджопян, ещё два раза его произнесла женщина, личность которой установить не удалось. Было установлено, что звонила она из телефонного автомата в Виргинии и оплатила разговор по карточке, купленной в круглосутке, где нет камер наблюдения.

Что-то очень знакомое. Такое уже было. Но что это значит на этот раз?

4 ноября 1979 года, ровно за год до начала предвыборной гонки Рейгана и Картера, иранские студенты, поддержанные новоизбранным исламистским правительством, вторглись в здание американского посольства в Тегеране и захватили в заложники пятьдесят два американца.

Каждый день во всех газетах и во всех телевизионных передачах вывешивался счётчик дней, уже проведенных заложниками в заточении, что методично вгоняло гвоздь за гвоздем в крышку гроба Картера, который ничего не мог сделать.

Картер вступил с иранцами в переговоры. Если бы он смог убедить их отпустить заложников, особенно если бы ему удалось убедить их отпустить их в октябре, его рейтинг, несомненно, скакнул бы вверх и он стал бы президентом во второй раз. Но республиканцы приложили все усилия, чтобы этого «октябрьского сюрприза» не случилось, они устроили свои переговоры с иранцами и убедили их, что Картер и не подумает дать им оружие, если они отпустят американцев раньше, чем станут известны результаты президентских выборов. Иранцы прервали официальные переговоры и получив информацию, что Картер собирается предпринять вторую попытку штурма здания, просто-напросто разделили заложников и спрятали их.

Президентом стал Рейган. В день его инаугурации иранцы освободили заложников.

Но сейчас ситуация изменилась. У власти были республиканцы, и их кандидат здорово опережал своего соперника. Так о каком же, чёрт подери, «сюрпризе» говорит Хаджопян?

— Что такое «октябрьский сюрприз»?

— Я не знаю, сэр.

— Что же это? — пробормотал снова Кардинал. — Что они там ещё придумали?

— Я не знаю, сэр.

Кардинал постучал крючковатым пальцем по стенограмме. «Их сила — это и их слабость. Не переживайте. Не волнуйтесь. Их успех обернётся для них поражением. Мы обернём их силу против них самих. Заарканим дурака».

— Они знают, что мы их подслушиваем? Может он просто водит нас за нос, а, Морган?

— Хаджопян увлекался МакЛюэном, нечёткой логикой, айкидо и буддизмом. Он начал работать в рекламе, потом перешёл в реалити-шоу на телевидение. Он говорил, что вся американская политика очень похожа на теле-шоу и что все предвыборные кампании после смерти Кеннеди — это просто шоу. Поэтому идеальным кандидатом, по его мнению, была Опра Уинфри. Впрочем, Энн Линн Мёрфи тоже подойдёт, она чем-то похожа на Рональда Рейгана, только тот был республиканцем, а она — демократ. «То, что вы видите, это только внешний образ, — любил повторять Хаджопян. — А внешний образ и есть реальность».

— Водит он нас за нос, а?

— Это возможно, сэр, очень возможно.

— У них есть здесь свой человек?

— Свой человек?

— Да. Есть у них свой человек в штабе Скотта?

Когда Алан Стоуи держался темы, он держался её строго, когда он хотел просто поболтать, предугадать, куда заведёт его воображение, было невозможно. Ему нравился «Конго», сборник стихов Вейчела Линси.[9]Он любил цитировать: «И увидел я Конго, золотую дорогу в джунглях». Нравился ему и сборник «Генерал Уильям Бут отправляется на небо» «А вы умылись кровью, Овцы?» Стоуи рассказал мне, что наследников у него нет, и что деньги ему оставлять некому, но бессмысленно ли, несмотря на отсутствие наследников, продолжать копить богатства? Он боялся, что никого не огорчит его смерть, и что о нём моментально забудут. Но на эти темы он предпочитал долго не говорить, просто упоминал их как факты и всё, они проносились перед его внутренним взором, как проносятся перед глазами моряка увлекаемые невидимым течением корабли. На меня, если я отвечал или пытался поддержать беседу, он никак не реагировал. Как-то он спросил меня, верю ли я в проклятия. Я сказал, что не верю, тогда он спросил, верю ли я в благословения. Я сказал, что и в это тоже не верю. Стоуи задумался и пробормотал, что большинство людей верит в благословение и не верит в проклятия, но как же можно одновременно верить в одно и не верить в другое?