- За работу, - грубо скомандовал лысый. - Целый кирпич ложить в стопки, сюда и сюда, бой в сторону, сюда.

Отдав приказание, командир без определенного звания удалился. Караульные тут же сели на здоровенный пень, оставшийся от когда-то росшего большого дерева, и закурили.

Двое бледных немедленно подошли к Лехе.

- Ты откуда? - спросил один, сплевывая сквозь зубы прямо на Лешкины старые ботинки. Случайно, наверное, получилось у него.

- Красноярский край, - солидно ответил Простаков, подпирая одной рукой бок.

- А мы самарские, местные, понимаешь? - подключился к разговору второй, с разбитой губой. - Иди у караульных сигаретку попроси.

- Я не курю.

- Зато я курю, а мне не дадут. Я уже спрашивал.

- Так работать же велели.

- Вот ты сейчас за сигареткой сходишь и начнешь. Ты же не куришь, а мы пока подымим.

Леха подошел к сидящим на пне солдатам. Оба загадочно улыбались, попыхивали табачком и разглядывали Леху.

- Дайте закурить, - спокойно попросил Простаков.

- А пое…ться не завернуть?

Ответ показался Лехе очень грубым.

- Тебе что сказали делать, дядя? - подключился другой. - Иди трудись.

Леха ни с чем вернулся к стоящим в стороне солдатам с блестящими глазами.

- Мне тоже не дают, - огорченно сообщил он.

«Отеки под глазами» нахмурились.

- Плохо просил. Придется тебе начинать работать. Через часок еще раз сходишь. А мы пока потерпим без курева.

- Хорошо, - согласился Простаков. - Я начну, а вы догоняйте.

- Ыгы-гы, - услышал он вслед непонятно от кого, отправляясь к нагруженной машине.

Время шло. Леха выгрузил почти все кирпичи, до каких мог дотянуться, не залезая в кузов.

Разогревшись на работе, он не замечал, как летит время.

«Неплохо бы помощника», - подумал он и поискал глазами двоих бледных.

Арестованные сидели вместе с караульными и о чем-то весело между собой трепались.

- Ты чего остановился! - выкрикнул «разбитая губа». - Давай трудись, а то всю ночь работать будешь.

- Я есть хочу! - промычал Простаков, отбрасывая в сторону кирпич и приближаясь к солдатам.

- Работай, дура, а то командир придет, заставит тебя еще и вторую машину разгружать одного.

- Будет и вторая?

- Будет! Работай давай!

Тут до Лехи наконец дошло. Они вели себя точно так же, как и его старший брат, когда хотел свалить на него работу потяжелее.

Братан постоянно придумывал какие-нибудь причины, по которым он не может убирать хлев. Редко помогал. Всю жизнь весь навоз был на Лехе. Пока Юрка в армии был, он за всей скотиной убирал.

Правда, теперь он там убирает вместо него. Нет! Он же женится, и у него свое хозяйство появится. Опять увернулся.

Подходя к четверым солдатам, греющимся на солнышке, Простаков окинул взглядом двор. Никого. Очень хорошо.

- Куда прешься! Иди грузи! - закричал «отек».

- Мне бы помочь надо, - гундел Леха, приближаясь. - Одному тяжело.

- А ты думал, служить легко! - «Рваная губа» поднялся со своего места - дощечки, положенной на кирпичики. - Давай трудись, запах!

Оба караульных заржали. Арестанты в такт гыгыкнули.

- Я такого полудурка в первый раз вижу, - сказал один из комендачей другому так, чтобы Леха обязательно услышал.

- Вы чего смеетесь? - Простаков подошел вплотную к поднявшейся «рваной губе».

- Смотри, борзеет. Я не верю своим глазам, нам попался борзый запашок, - со своего места встал и «отек». - Иди работай.

Леха обмяк. Они все хотят, чтобы трудился только он. Почему? Ведь сказали всем кирпичи разгружать. И караульные какие-то странные. Они ведь должны заставлять этих, с ошарашенным взглядом, работать.

- Вы чего меня все время запахом называете? От вас больше воняет. Жареной коноплей, похоже, будто прикорм для рыбалки готовили всю ночь.

Оба побитых переглянулись и притухли.

- Неужели так прет? - усомнился «отек», подходя к коллеге и обнюхивая его. - Не может быть. Чего встал, иди работай.

- Мы с тобой вдвоем пойдем, - Простаков своим спокойствием вогнал всю четверку в краску.

Один из караульных начал ржать.

- Ну-ну, - не мог он договорить из-за дурного смеха, - ну ты и чудо, ебть! Ты бы знал!

- Вы будете все работать.

- Смотрите! - воскликнул «отек». - На глаза!

Леха наклонил вперед голову и уставился на обидчиков исподлобья.

- Ни фига себе! Кровью наливаются, как у быка! - «Рваная губа» хотел отойти, но был пойман за грудки и подтянут на двухметровую высоту.

- Ты быка-то видел? - Невообразимой глубины бас извергся из огромного чрева.

Жертва оказалась на грани нервного шока.

- Э!

- Э! Ты чего?! - Караульные начали вставать.

Леха изловчился и другой рукой успел ухватить второго арестанта за шиворот. Он поднапрягся и соединил две головенки.

Раздался глухой звук. Оглушенные солдаты в беспамятстве упали на землю.

Караульные пятились назад. Они не успели достать штык-ножи. В одном прыжке «два ивана» завалил обоих. После падения быстро вскочил. Тук. Тук. Оба в нокдауне. Так и не успели подняться после падения.

Когда солдатики очухались, штык-ножи перешли к Простакову. Да ему холодное оружие и не нужно, и так справится.

- Бегом к машине! - отдал он приказание все тем же заставляющим стынуть в жилах кровь басом. - Передо мной медведи посреди зимы обсирались. Вы слышите, черви? Если кто-то попытается бежать - поймаю и оторву ноги.

В четыре вечера ходом работ решил поинтересоваться начальник гауптвахты - капитан Смирнов. Выдрыхнувшись после обеда, он в прекрасном настроении вышел во двор.

Первыми бросились в глаза аккуратно уложенные кирпичи.

«Молодцы, - подумал он. - Когда солдаты в последний раз так аккуратно работали? Наверное, тот здоровый напахался. Поспокойнее будет».

Долго искать арестантов, а вместе с ними и караул не пришлось. Они сидели рядком на корточках, а перед ними на пенечке, поигрывая ножами, расположился Леха.

Рука капитана инстинктивно потянулась к бедру. Пистолета нет.

«Разоружил охрану. Что у него на уме? Он не убежал. Надо бы за оружием. Поздно. Заметил».

- Идите сюда! - спокойно позвал Простаков.

Капитана передернуло. Он отвернулся. Затем повернулся снова.