– Война будет?

– А она разве кончалась? – вопросом на вопрос ответил Мелентий.

– А как же посольство, что давеча проезжало в Литву? Или… погоди-ка, сначала посольство, а ты следом… хитро!

– Латиняне тоже хитры. Слышно, что королевич войско собирает.

– Пустое! Мне доносили, что едва войско собралось, добрую половину его пришлось к турецкой границе отправить.

– Хорошо, коли бы так. А только ляхи сильны, и не одно такое войско могут выставить.

– Это верно, только Смоленск им не взять, а там и мы соберемся с силами.

– Дай-то бог! Только случиться может всякое, а ты к Смоленску ближе всех – тебе его и выручать в случае чего.

– Скажи государю, чтобы об этом не беспокоился. Я свое дело знаю!

– А хвори твои?

– Придет время за саблю взяться, так и хворь отступит!

Едва Мелентий вернулся из города, Михальский велел своим людям собираться, и вскоре только лошадиные следы да пепел кострищ в ближайшем овраге напоминали о том, что здесь стояли ратники.

Хоть и нелегко поначалу давалась служба княжичу Дмитрию Щербатову, но со временем обучился он драгунской науке. Капрал Васька Лопухин, прежде рычавший на новика, аки Змей Горыныч, наказывал его все реже, а иной раз и хвалил. Впрочем, начальным людям в последнее время и без него было много мороки. Люди в полк все прибывали, всех надо было обучить, а службы никто не отменял, потому приходилось им буквально разрываться на части. Поскольку Щербатов был довольно искусным наездником, ему вскоре доверили руководить новобранцами в выездке. Против обыкновения, Дмитрий не стал чиниться и с усердием взялся за дело, а поскольку совсем уж неумех в драгуны не брали, то получалось у него хорошо. Посмотрев на старания княжича, Панин хмыкнул и коротко приказал: «Кто везет, тех и грузить!»

После этого дел у молодого человека сразу прибавилось, но, как ни странно, они пришлись ему по душе. В самом деле, быть начальным человеком всегда лучше, чем подчиненным, а командовать легче, чем исполнять. Так что Щербатов с удовольствием учил других тому, что хорошо умел сам, нет-нет да и прикидывал, скоро ли его сделают капралом. А уж когда его поставили старшим дозора, так княжич засветился, будто новенький алтын, что только из монетного двора. Да и то сказать: разве плохо гарцевать на горячем коне в ладном кафтане на зависть всем добрым людям? И вот тут-то подстерегла молодца беда.

Поначалу все было хорошо, княжич и его люди чинно объезжали улицы, приглядывая за порядком и подмигивая глазеющим из-за заборов девкам. Никакой татьбы или иного воровства в тот день не случилось, и Дмитрий готовился уж скомандовать ехать к приказной избе, где служивых должны были покормить, как вдруг екнуло сердце молодецкое. По улице шла горожанка, встреченная им на торжище в самый первый день, как приехал он в Москву. Красота незнакомки так поразила его тогда, что готов был побежать за ней на край света, если бы поманила. А потеряв из виду, до того закручинился, что и спать ночью не мог. И вот теперь девушка шла, погруженная в свои мысли, и не сразу заметила, что ей преградил дорогу своим конем драгун.

– Здравствуй, красна девица, – громко поприветствовал ее Щербатов, приосанившись.

– Не балуй! – воскликнула от неожиданности незнакомка, едва не налетев на него, – чего удумал, окаянный, людей пугать!

– Что же ты, красавица, такая неласковая, – покачал головой Дмитрий, – даже здороваться не хочешь!

– А я тебе не жена, чтобы ласковой быть, – ответила она и хотела обойти драгуна, но он снова преградил ей дорогу.

– Что не жена – то дело поправимое: хочешь, посватаюсь?

Горожанка внимательно оглядела молодого человека и, видимо, признала в статном ратнике давешнего барчука, встреченного на торгу.

– Что, купил серьги, а милая не приняла, а теперь ищешь, куда их пристроить? – с вызовом в голосе воскликнула девушка.

– Нет, – покачал головой княжич, – не дарил их никому покуда.

– А что так?

– Тебя нигде не мог найти!

– Вот что, добрый молодец, – нахмурилась незнакомка, – ехал бы ты своей дорогой!

– Ишь какая, – хмыкнул Митрошка, щербатовский холоп, увязавшийся в дозор за своим господином, – ты как смеешь эдак с княжичем разговаривать? Вот возьму и плетью перетяну, враз вежеству научишься!

Дмитрий хотел было остановить разошедшегося слугу, но не успел. Девушка, возмущенная словами Митрошки, недолго думая выхватила непонятно откуда небольшой пистоль и выстрелила прямо под ноги его коню. Вообще, драгунских лошадей приучали к выстрелам, но, видимо, вылетевшие из замка искры обожгли морду животного, и оно взвилось на дыбы, скинув со спины незадачливого седока. Конь княжича тоже шарахнулся в сторону, и пока тот пытался справиться с ним, незнакомка бегом припустила вдоль тына прочь. Однако остальные дозорные не сплоховали и враз бросились следом.

– Ату ее! – азартно закричали они, окружая беглянку.

– Стоять! – раздался зычный голос, заставивший драгун замереть на месте, ибо принадлежал он их командиру Федору Панину. – Это что тут за пальба?

Взгляд поручика, которым он окинул своих подчиненных, не сулил ничего доброго, а княжич просто превратился в соляной столп. Остальные тоже не знали, что сказать, и лишь недоуменно переглядывались. Первым, как ни странно, пришел в себя Митрошка.

– Так что, господин поручик, разбойницу поймали, – бодро отрапортовал он, держа руки по швам. – Она, окаянная, чуть нашего княжича не застрелила!

– Эва как, – удивился Федор, – ну-ка дайте посмотреть, что там за разбойница…

Драгуны расступились, и грозный начальник посмотрел на едва не схваченную ими девушку. Щербатов, к которому так и не вернулся дар речи, тоже посмотрел туда и едва не застонал от нескладности происходящего. Незнакомка была чудо как хороша! Глаза ее горели яростным огнем, высокая грудь под шелком летника прерывисто вздымалась, и вся она казалась неистовой девой-воительницей из сказки. Но то, что случилось дальше, было еще удивительнее: увидев Панина, она сразу успокоилась и, приняв будничный вид, кротко поклонилась. Дмитрий удивленно перевел взгляд на своего командира, но тот, похоже, был удивлен еще больше.

– Здравствуй, Федор Семенович, – певуче пропела девица поручику.

– Здрав-ствуй… – сглотнул пересохшим ртом поручик.

– Каково поживаешь, как твои детки, как Ефросинья Ефимовна? Давно ее не видала…

– Слава богу, хорошо… – ошарашенно отозвался тот.

– А меня вот тут ратники царские ловили, не иначе, в Туретчину продать хотели!

– Щербатов! – строго сказал Панин, к которому вернулось самообладание. – Собирай своих людей, и дуйте в слободу. А ежели вы об сем конфузе кому хоть под пыткой, хоть на исповеди расскажете, то вас даже сам Господь Бог не спасет! Внял ли?