до брачной ночи. Хватит говорить о ней!

Она взяла его руками за голову, заставляя посмотреть ей в глаза:

— Ты не врешь?

— Нет. Ты последняя женщина, с которой я переспал, понятно? — Он взглянул на нее с такой тоской, что Амелия ему поверила.

— Ладно, — тупо сказала она.

Он торопливо снял рубашку и брюки, и Амелия спрятала улыбку, понимая, что у Хантера в самом деле давно не было близости. Раздев ее, он стал пристально ее разглядывать. Юнити купила Амелии подходящее нижнее белье с бюстгальтерами для кормления. Они были намного красивее тех, которые она приобретала для себя сама. Комплект был сшит из серого атласа с розовой резинкой и застежкой между грудей.

— Я боюсь снимать бюстгальтер, — призналась она и медленно обнажила грудь.

— Ты прекрасна. — Он простонал, вставая на колени у нее между ног и не сводя глаз с ее груди. Он нежно-нежно поцеловал ее грудь, а потом застегнул бюстгальтер. — В другой раз. — Проведя пальцем по отметине на ее животе, спросил: — Растяжки?

— Да.

Она попыталась прикрыть живот рукой, но Хантер оттолкнул ее руку и заставил лечь на спину. Он целовал и прижимался носом к растяжкам, поглаживал губами ее живот и касался языком линии бикини.

Стянув с нее трусики, он провел руками вверх-вниз по ее бедрам. Амелия вздрогнула. Когда он стал поглаживать большими пальцами у нее между ног, она громко простонала.

— Я умираю от желания снова попробовать тебя на вкус. — Он ласкал ее подушечкой пальца. — Ты вспоминаешь нашу первую ночь?

— Да, — всхлипнула она, закрывая глаза рукой.

Он покрывал поцелуями ее колено и внутреннюю сторону бедра.

— Тебе хорошо?

— Да, — простонала она, приподнимая бедра и растворяясь в наслаждении, которого не знала, пока не встретила Хантера.

Она с опозданием поняла, что громко кричала. Наверное, ее услышала Кира. Может быть, она разбудила Пейтон.

Амелия облизнула пересохшие от тяжелого дыхания губы.

— Возьми меня.

Он поцеловал ее живот и нижнюю часть груди, закрытую бюстгальтером, ключицу и подбородок. Потом медленно-медленно вошел в нее и нежно припал к ее губам. Она поерзала, чтобы Хантер вошел в нее глубже, и он застонал от удовольствия.

— Хорошо?

— Да, — выдохнула она, проводя пальцем по его уху и чувственно выгибаясь. — Очень хорошо.

Запустив пальцы в ее волосы, он страстно поцеловал ее и ускорил темп. Растворяясь в удовольствии, Амелия все лучше понимала, что они созданы друг для друга. Еще один сильный оргазм накрыл ее, и она простонала.

Несколько мгновений она лежала без чувств, уткнувшись носом в изгиб его шеи, потом уселась на него верхом и провела руками по его груди. Хантер стиснул зубы и крепче сжал ее бедра руками. Она наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Ей хотелось увидеть его опустошенным от наслаждения.

Он водил большим пальцем по чувствительной плоти у нее между ног, и наконец Амелия не выдержала и стала двигаться. Все вокруг нее исчезло, осталось только изысканное ощущение проникновения.

Когда удовольствие усилилось, она вонзила ноготки в его мускулистую грудь, а потом прижалась к нему и опустила веки. Искры танцевали перед ее глазами от нарастающей кульминации, когда Хантер обвил рукой ее шею и притянул к себе для горячего поцелуя.

Глава 8

— Это было… — Амелия не сумела найти подходящие слова.

Хантер молчал. Казалось, он вообще потерял способность думать. Он был истощен и удовлетворен, а его жена по-прежнему лежала на нем.

— Надо было сделать это давным-давно, — решила она и рассмеялась.

Посмотрев ему в глаза, она устало улыбнулась и отправилась в ванную. Хантер остался на месте, положив руку за голову и стараясь понять, почему он так встревожен.

Он никогда не хвастался своими завоеваниями. Наоборот, гордился тем, что может обойтись без секса, в отличие от своего отца. Он постоянно откладывал близость с Иден, которая вроде бы не возражала. Но суровая правда заключалась в том, что он не хотел Иден так, как хотел Амелию. И как только Амелия вернулась в его жизнь, он еле выждал три дня до свадьбы. Не прошло и часа после того, как они поженились, а он уже переспал с ней.

Он почти пожалел, что все было так хорошо. Если бы он разочаровался в Амелии прямо сейчас, то не чувствовал бы себя таким разбитым. Ему не терпелось, чтобы она вышла из ванной. Пусть у них не будет секса, но у него появится шанс просто прикоснуться к ней и поцеловать ее.

Хантер простонал. Он плохо знает Амелию, поэтому нельзя говорить, что он эмоционально привязался к ней. Их связывала только страсть, и если он не будет осторожнее, то станет таким же одурманенным идиотом, как его отец.

— Мне надо распаковать вещи. — Амелия вернулась в спальню в пушистом белом халате и остановилась в проходной гардеробной, смотря на оставленные там чемоданы.

— Ими займется Кира. — Хантер заставил себя встать и надеть трусы. Им нужно выбраться отсюда, иначе он снова займется с ней любовью. — Давай прогуляемся! Если Пейтон проснулась, мы возьмем ее с собой.

Амелия не знала, чего ожидать от медового месяца. Наверное, ей следует лучше узнать своего мужа, но ей мешают кое-какие препятствия.

Самым настойчивым препятствием, если так можно выразиться, была их дочь. Но Амелию это не беспокоило. Ей нравилось видеть, как Хантер общается с Пейтон. Он носил ее в сумке-кенгуру во время коротких прогулок, менял ей подгузники и приносил к Амелии, говоря, что девочка проголодалась.

В других случаях препятствия были более пугающими. Хантер и Амелия бывали на публике, где их могли подслушать, а в доме постоянно была Кира с мужем.

Когда Амелии удавалось задать Хантеру личный вопрос, он всегда уклонялся от ответа. Он сообщал Амелии только факты: его мать умерла от заражения крови, когда ему было девять лет. Однако он не сказал ей, что ощущал по этому поводу.

— Тебе наверняка было тяжело. Сочувствую, — произнесла Амелия.

— Венна почти не помнит ее. Вот почему наш семейный фонд собирает деньги на лечение и лекарства от сепсиса. В следующем месяце состоится гала-концерт. Я попрошу свою ассистентку прислать тебе детали мероприятия.

Хантер работал время от времени, отвечая на звонки в неподходящие моменты и исчезая, чтобы присутствовать на видеовстречах, которые создали между ним и Амелией еще одну тонкую стену.

Амелия не могла не задаваться вопросом, поступал бы он так же с Иден, если бы плавал с ней по греческим островам. Она по-прежнему не знала, что думать о его долгом воздержании. Наверное, это пустяк.