Маг пожал плечами и прикрыл глаза. Спорить он не желал. И полагал, что в крайнем случае всегда успеет применить свой опыт волшебных речей. Не по доброй воле, но упрямая девушка уйдет, если выжить суждено только ей. В готовности Гэхира умереть без всякого принуждения, просто ради спасения остальных, маг не усомнился ни на миг, впрочем, как и в своей неспособности одолеть изнурительный пеший путь в десятки переходов. Слабость трепала и грызла тело, как голодный пустынный шакал законную и уже основательно придушенную добычу.

Но пока важнее иное, надо собрать остатки сил и говорить, чтобы быть услышанным, понятым. Странно отдавать такое большое дело женщине, почти ребенку. Но кто осмелится спорить с решениями седого мудреца?

Он не спорил ни разу.

Даже в тот день, когда он вполз в шатер молодого еще учителя Ошгира, только что подарившего жизнь тяжело раненному отцу. Утром еще, у порога шатра, он стоял гордо – старший сын, наследник рода. А теперь полз и кланялся. Он – всего лишь оговоренная плата за удачную волшбу, вкусная пища… И маг пил, рвал ногтями живот там, где сплетаются все токи силы, опустошал, отбирая юность и память о доме. Клеймо так и не легло на его затылок, и получивший в шатре новое имя – Фэриз – полагал, это оттого, что до вечера ему не суждено дожить. Ошгир дотошно выспрашивал про семью. Все имена, приметы, названия местности, кто друзья… Он уже выбрал в ученики неглупого, обученного истории и иным наукам юношу. И не желал сохранять для него даже малых привязанностей к прошлому. Ошгир любил и умел быть хозяином. Правда, легко увлекался. В шатер вполз мальчишка неполных восемнадцати. А когда учитель утолил жажду, полумертвый мужчина едва годился в обучение – двенадцать лет его молодости утекли в когтистую лапку Ошгира за считаные минуты…

Не так давно это было. Каких-то двадцать лет назад. Он долго твердил себе – учитель пил так жадно не по злобе, он устал, исцеляя отца.

Идти на запад против воли Ошгира, по своему решению, не одобренному ни одним магом, было очень трудно. Но, выбрав путь через великую пустыню на закат, однажды ночью – в тот вечер погиб первый из его рабов – Фэриз решился и признал очевидное. Это оказалось страшно и горько: если бы его не состарили в первый день обучения, он бы не стал пить людей. Но – пришлось. Всего-то полгода спустя с момента знакомства с учителем Фэриз нуждался в чужой силе каждый месяц. Он брал жизнь у рабов понемногу, когда уже не мог иначе. Молодел, дряблая кожа становилась прежней, юной. А горечь копилась…

Особенно тяжело и болезненно удел мага воспринимался с того вечера, когда в шатер вполз Гэхир. Его хозяин бессильно наблюдал со стороны, как однажды точно так лишился себя – всего прошлого, всей памяти… И снова терял все – надежду, право наставлять в волшбе избранного в ученики юношу. Того, с кем он мог бы беседовать, как с равным. Кто еще молод и научился бы жить, не отнимая чужое здоровье ради успеха своей магии.

Фэриз еще раз глянул на воина – спит и выглядит не старше своих подлинных двадцати восьми. Сильны волшебники закатного края! Маг вздохнул успокоенно и продолжил рассказ. Девочка внимала словам, как немногие умеют – ему никогда не везло на столь благодарных слушателей, даже умирать стало обидно. Втроем они бы так много могли сделать! Но – придется ей одной. Пусть готовится.

Итак, началось все давно…

Первые маги Дэйгэ учились у мудрых аль-эффи, долгожителей закатного края. Там они постигли науку заклинания засухи и лечения. И узнали, что своим богом аль-эффи почитают того, кто сообщил слова истинного знания великому пророку и всем прочим носителям истины в дольном мире людей.

Долгожители иногда пели своему богу, а маги слушали и запоминали. Как мелодии, так и слова. Они быстро поняли: аль-эффи стараются настроить себя на общение и способны достигать этого, отсылая прошения высоко, к самым стопам если не бога, то его ближних служителей.

Маги учились не только заклинать погоду. Они, тайком от своих наставников, расспрашивали иных учеников про бой и защиту, а еще пробовали петь и звать силы куда более могучие. Наверное, это выяснилось, и учеников изгнали. Но, вернувшись домой, они продолжили опыты, в Дэйгэ им никто не мешал. Призывание могучих требовало сил, и маги стали искать возможности приблизиться к султану, обещая разделить с ним власть. И получили неограниченное число рабов.

– Не понимаю, – вздохнула Лэйли. – А кого они звали? Эль… то есть аль-эффи, они просто разговаривали с природой. Мне так кажется.

– Эфриты – наша древняя сказка, – удивился Фэриз. – Папа с мамой тебе что, говорили только о луке, коне и сабле? Двигаешься ты бесподобно, но так обделять ребенка!

– Меня никогда не обделяли, меня ужасно баловали, – сокрушенно признала Лэйли. – Все. Особенно папа. Правда, он предпочитал более простые сказки. Детские. Опасался, что я возьмусь повторять услышанное. И так пару раз домик еле устоял.

– Значит, он рассудил мудро, – рассмеялся маг. – Что ж, шатра мне не жаль, слушай про эфритов.

Пятью минутами позже глаза Лэйли полыхали вдохновением. Вот бы король Рртых узнал – он был бы счастлив! Те самые духи огня, а точнее, их дети жили на Саймили. Давным-давно они спустились в мир сотворенных существ и уединились на юге, где их грело щедрое тепло палящего пустынного солнца. А снизу припекал огонь гневливой горы Юфир, порой извергающей глубинное пламя и пепел. Люди знали о своих необычных соседях, именуя их эфритами. Очень давно, в легендарные времена, люди ходили к горе и просили. Иногда духи бывали в хорошем настроении и внимали поздним творениям богов – людям. Слабым, живущим ничтожно мало. Таких немного жаль. Эфриты спускались и исполняли несложные, по их мнению, желания. Они были тогда мало похожи на людей – огромные, подобные окутанному плащом дыма огненному языку. Говорить с эфритами было трудно, понимали людей они редко и неполно. Но – строили дворцы, воздвигали храмы богов. Однажды проплавили в горах ущелье, соединяя юг и север страны Дэйгэ. Скалы его стен и теперь отвесны и гладки, как стекло. Увидевший их хоть раз поймет наверняка – эфриты не сказка. И позже они так привыкли к людям, что научились, как уподобиться им внешне. Взаимопонимание стало куда ярче.

Маги и это знали. Но они хотели не разового исполнения случайного желания, а настоящей власти. Песни аль-эффи понравились огненным духам, и те построили дворец султана. Всего двести лет назад, это уже воплощенная в камне истина, а не легенды. Маги, само собой, сказали, что выстроили дворец именно они, без посторонней помощи, силой волшбы. В их слова верят все жители Дэйгэ.

Но Фэриз не просто житель, он сам – один из избранных, маг…

С трудом перетерпев несколько минут затянувшегося молчания, Лэйли возмущенно зашипела. Прервать рассказ на самом интересном месте! Ужас! Пытка! Сверкнув глазами, она вместила свою внутреннюю бурю в одно слово.

– Дальше!

– Я рассказал тебе то, в чем уверен, – развел руками маг. – Остальное – не более чем домыслы. Не думаю, что гибель живых полезна и приятна эфритам. Полагаю, они теперь либо в заточении, окруженные волшбой смерти, либо согласны с доводами подобных моему наставнику и сочли людей баранами, которых надо пасти. Вот это и следует понять. Начать надо со столицы.